Изменения на рынке нефти. Предпосылки и прогнозы

ЧТО ПРЕДШЕСТВОВАЛО ОБВАЛУ НЕФТЯНОГО РЫНКА
Каждый кризис на рынке начинается с того, что обязательно находится кто-то, кто его предвидел и предупреждал. При этом рынок в целом каждый раз оказывается не готов к переменам, особенно к переменам к худшему.
Признаки того, что нефти становится слишком много, проявлялись в нервозности рынка в последние несколько лет. Темпы роста экономики в мире, и в особенности в Китае (рис. 1), стали недостаточны, чтобы переварить быстро нараставший в США объем сланцевой нефти. Замедление экономики Поднебесной не мог остановить даже амбициозный и широко разрекламированный проект One Belt, One Road. США не могли увеличивать потребление, а внутренний спрос рос слишком медленно. Стимулирование экономического роста за счет долговой накачки стало пробуксовывать во всем мире.
Первый серьезный звонок для рынка прозвучал, когда с июня по декабрь 2014г. цена на нефть марки Brent упала со 105 до менее чем 60 долл. за баррель (рис. 2), хотя до этого многим казалось, что приток на рынок сланцевой нефти уже учтен в цене. Главной причиной значительного падения цены тогда сочли одновременное действие нескольких факторов – окончание блокады повстанцами месторождений в Ливии, неожиданное снижение темпов роста мировой экономики и рост курса доллара против других валют, а также нежелание Саудовской Аравии снизить добычу для поддержания цены с тем, чтобы не потерять долю на рынке нефти, как случилось в 1980-е годы [1].

То, что сланцевой нефти становится слишком много, стало окончательно понятно в 2015 г., когда США сняли действовавший на протяжении сорока лет запрет на экспорт сырой нефти и начали реализовывать проекты по строительству экспортных терминалов. Цены на нефть марки WTI упали тогда ниже 30 долл. за баррель. Однако ситуация относительно быстро поправилась. Цена снова пошла вверх к относительно комфортному уровню в 60 долл. за баррель.
Появление на экспортном рынке нового игрока – США – означало, что два других крупнейших производителя (Саудовская Аравия и Россия) должны будут потесниться. Причем потесниться заметно, поскольку добыча нефти в США за последние три года выросла с 8,5 до 13,1 млн барр. в день (рис. 3).
По оценкам EIA (The U.S. Energy Information Administration) [2], в 2019 г. добыча сланцевой нефти (нефти, добываемой из низкопроницаемых пород-коллекторов) в США составила примерно 2,81 млрд барр. или 7,7 млн барр. в день. Это около 63 % всей нефти, добываемой в США.
Россия почти до конца 2019 г. сохраняла объемы рынка, а Саудовская Аравия с конца 2018 г. начала его терять и терять заметно. Решив задачу долго откладывавшегося размещения акций Saudi Aramco, саудиты не могли не вернуться к обсуждению вопроса о том, почему страна с самыми конкурентными затратами на добычу нефти теряет долю рынка.
Опасения замедления мировой экономики в случае обострения начавшейся торговой войны Китая и США негативно влияли на цену нефти в 2019 г. Однако атака дронов на объекты Saudi Aramco 14 сентября 2019 г. привела к резкому скачку цены на нефть и дальнейшему росту еще в течение трех месяцев. Атака пришлась «ко времени», выросшие цены поддержали IPO Saudi Aramco, проведенного 5 декабря 2019 г.

Цены на нефть росли, но спрос падал. Как отмечало API в материале от 25 сентября 2019 г., это привело к тому, что в хранилищах накопилось 1,38 млн барр. нефти и 1,9 млн барр. бензина. Резко − на 2,3 млн барр. − подскочили запасы в Кушинге – хабе, цены в котором используются как маркер для расчетов по нефтяным фьючерсным контрактам [3].
Однако даже в октябре 2019 г. не все были уверены в необходимости сокращать добычу. Goldman Sachs, Standard Chartered и некоторые другие банки полагали, что OPEC+ сокращать добычу не нужно, цена барреля и так удержится на уровне около 60 долл. или выше [4]. Оптимизм подобных предложений мог основываться на том, что объемы добычи сырой нефти и конденсата в мире, достигнув пика в 2018 г. (рис. 4), стали снижаться.
Были и более осторожные оценки. Аналитики Morgan Stanley прогнозировали, что если ОПЕК+ не объявит о более значительных сокращениях добычи, цены на сырую нефть могут упасть до 45 долл. за баррель. Анализ цены безубыточности проектов по добыче нефти на шельфе и глубоководных проектов как будто также показывал, что нефти дешевле 30 – 40 долл. США за баррель не может быть, даже с учетом постоянного роста эффективности технологий добычи (рис. 5).
О профиците на рынке нефти в примерно 1,5 млнбарр. в день в случае, если ОПЕК не откажется от дальнейшего сокращения добычи перед очередной встречей членов ОПЕК+ в Вене 5 – 6 декабря, говорили и эксперты МЭА. Страны ОПЕК+ 6 декабря 2019 г. согласовали дополнительное сокращение добычи на 500 тыс. барр/сут в течение первого квартала 2020 г. [5]. С учетом предыдущих договоренностей сокращение добычи в рамках соглашения должно было составить 1,7 млн барр/сут на период первого квартала 2020 г.

Министр энергетики Саудовской Аравии принц Абдулазиз бин Салман сообщил, что Королевство добровольно приняло решение о дополнительном сокращении добычи на 400 тыс. барр/сут. Таким образом, общее сокращение добычи ожидалось еще более высоким – 2,1 млн барр/сут. Для поддержания цены акций только что разместившейся на рынке Saudi Aramco это был важный и своевременный сигнал.
О том, что цена может упасть резко и сильно, на рынке предпочитали не думать или по крайней мере не говорить. Консенсус-прогноз цены нефти допускал некоторую коррекцию в 2020 г., после чего цена должна была продолжить рост (табл. 1).

Базовый прогноз Минэкономразвития предполагал, что в 2020 г. цены на нефть марки Urals снизятся до 57 долл. за барр., а к 2024-му – до 53 долл. Консервативный прогноз предполагал падение до 42,5 долл. в 2020 г. и рост до 45,9 долл. к 2024 г. Несколько неожиданным на этом фоне выглядело появление в первых числах октября 2019 г. расчета Министерства финансов РФ, в котором его специалисты, анализируя устойчивость бюджета, оценили возможные потери от возможных шоков на сырьевых рынках [6]. В качестве самого неблагоприятного сценария они рассматривали сценарий, в котором цены на нефть марки Urals могут опуститься до 10 долл. за барр., после чего останутся на этом уровне в течение десяти лет. Как писали «Известия»: «Показатель рассчитал Минфин в рамках проверки устойчивости бюджета к возможным шокам на сырьевых рынках. …Никаких рисков для бюджетной системы, связанных с волатильностью нефтяных котировок, мы сейчас не видим», – заявил представитель Минфина».

ЦЕНОВАЯ ВОЙНА И КОЛЛЕКТИВНЫЕ УСИЛИЯ ДЛЯ СНИЖЕНИЯ ОБЪЕМОВ ДОБЫЧИ НЕФТИ
Хронология падения рынка нефти в первом квартале 2020 г. сегодня хорошо известна почти до минут, хотя многие важные детали остались нераскрытыми.
Котировки нефти пошли вниз с начала января 2020 г. В Ухани, откуда, как на настоящий момент считается, началось распространение SARs-COV, 23 января был введен карантин, который затем распространился на большую часть территории Китая. С середины марта жесткие карантины были введены в большинстве стран Европы и многих крупных экономиках развивающихся стран.

Участники встречи ОПЕК и различные комментаторы по-разному трактуют произошедшие события, известно лишь, что 6 марта на встрече ОПЕК+ министр энергетики А. Новак отказался подписать соглашение о дополнительном ограничении добычи участниками соглашения на 1,5 млн барр/день и досрочно покинул встречу. Было объявлено о приостановке сделки ОПЕК+ и отказе от каких-либо квот на добычу с апреля 2020 г.
Очевидно, что всем участникам встречи было выгодно экономически, чтобы соглашение было достигнуто и цена на нефть была как можно выше. На рис.6, приведенном Bloomberg [7], по данным JPMorgan, видно, что большинству членов ОПЕК+, кроме России, для достижения баланса бюджета необходима цена на нефть в 60 долл. за баррель или выше. Саудовская Аравия сможет сбалансировать бюджет при цене нефти в 80 долл. Возможно поэтому, если верить новостным агентствам [8], Абдулазиз бен Салман, выходя 6 марта 2020 г. со встречи ОПЕК+ в Вене, сказал: «Мы еще пожалеем о сегодняшнем дне».

Уже 8 марта 2020 г. глава Saudi Aramco Амин Насер сообщил, что начиная с апреля, государственная нефтяная компания Королевства Saudi Aramco увеличит добычу на 26 % – c текущих 9,7 до рекордных 12,3 млн барр. в день [9]. При этом дополнительные поставки в объеме 2,6 млн барр. в день отправятся на экспорт с рекордными скидками: 6 долл/барр. для Азии, 7 долл/барр. – для США и 8 долл/барр. – для Европы, где саудовская нефть конкурирует с российским сортом Urals.
«На свободном рынке каждый производитель нефти должен демонстрировать свою конкурентоспособность, сохранять и увеличивать рыночную долю», – цитирует министра Reuters. Относительно плавное снижение цен перешло в обвал.
Если коротко сформулировать реакцию рынков – «пожалели» все. Оказалось, что свободная конкуренция на глобальном рынке нефти в период колоссального падения спроса – это не просто плохо, это очень плохо. Цены на все основные сорта нефти с начала года понизились более чем в 2 раза (данные Oilprice.com) (рис. 7).
Сформировался запрос на коллективные действия. Причем как со стороны участников картеля, так и тех, кто всегда стремился этот картель разрушить.
Практическим шагом к тому, чтобы хотя бы частично поправить ситуацию, стала встреча ОПЕК+, прошедшая 12 апреля 2020 г. Подававшаяся в западной прессе как коллективная попытка примирить ОПЕК и Россию встреча была подготовлена в необычном формате. Соглашение, которого ожидали от ОПЕК и России, должны были закрепить министры энергетики стран G20. Именно на встрече министров энергетики и было достигнуто окончательное соглашение по сокращению добычи [10].
Встрече предшествовал период интенсивных международных консультаций на самом высоком уровне. Большинство комментаторов отмечали активность США, которые хотя и сразу определили свою роль в качестве наблюдателя, а не участника, дали понять, что заинтересованы, чтобы соглашение было достигнуто.
К 9 апреля только 22 страны, входящие в ОПЕК+, в целом согласовали сокращение совокупно на 10 млн барр/день на май – июнь, затем на 8 млн барр/день до конца года и на 6 млн барр/день до мая 2022 г.
Со своей квотой не согласилась Мексика. Страны, не входящие в ОПЕК+, – США, Канада, Бразилия, Норвегия — никаких обязательств на себя не взяли.

Итоговое соглашение было закреплено на встрече министров энергетики стран G20. Члены ОПЕК+, включая Россию, по сообщениям прессы, «для борьбы с избытком нефти на рынке в результате кризиса, вызванного пандемией коронавируса», согласились сократить добычу нефти на 9,7 млн барр. в день в мае и июне 2020 г. С учетом дополнительных мер или вследствие нерентабельности добычи во многих странах-наблюдателях, включая США и Норвегию, общее сокращение может достигнуть 20 млн барр. в день или одной пятой мировой добычи нефти.

Отметим, что соглашение устанавливает ограничения только на добычу нефти, но не на ее экспорт. А это значит, что производители продолжат борьбу за долю на принципах конкуренции, т.е. используя скидки и улучшая условия оплаты.

Ценовая динамика апреля 2020 г. показала, что падение цен на нефть продолжилось и после заключения соглашения OPEC+.
Рынок понимал, что соглашение подействует не сразу и, возможно, будет реализовано не полностью, но ждал, что цена не будет оставаться сверхнизкой долго. Эти ожидания сформировали профиль кривой фьючерсных цен, которая называется «Super Contango».
Однако когда произойдет восстановление цены и до какого нового равновесного уровня, предсказать сложно. Даже при снижении объемов добычи на 10 – 15 или даже на 20 млн барр. в день, если они реально будут достигнуты, такое сокращение сможет заметно увеличить цены только если сложившееся на сегодня падение спроса в примерно 30 млн барр. в день будет отыграно хотя бы наполовину.

ЧТО ОПРЕДЕЛИЛО РАЗМЕР ПАДЕНИЯ РЫНКА И ЧЕГО ЖДАТЬ ДАЛЬШЕ
Структура использования сырой нефти хорошо известна и в большинстве стран мира примерно одинакова. В США, по данным EIA [11] она выглядит как приведено в табл. 2.
Сырая нефть на 70 % используется разного рода транспортом перемещения и на 25 % идет на промышленное потребление. Это объясняет, почему падение спроса с началом пандемии COVID-19 снизило его именно на 30%. Падение перевозок в среднем по миру на 50% – это и есть те самые 30 млн барр. в день выбывшего спроса из примерно 100 млн барр. в день, потреблявшихся мировой экономикой до кризиса.
Понятна и логика тех, кто рассчитывает на относительно быстрое восстановление спроса. Включая, возможно, и участников опроса, проведенного в апреле 2020 г. (табл. 3), который показал, что долгосрочные ориентиры по ценам на нефть остались почти неизменными. Цена на нефть в 2025 г., как полагают участники опроса, снизится в реальном выражении примерно на 10 % по сравнению с их же докризисным прогнозом от декабря 2019 г. (мы уже приводили его выше) и составит примерно 62 долл. за барр.

При этом средняя цена на нефть марки Brent в 2021 г. составит около 45 долл. за барр.
Но это прогнозы на завтра или даже на послезавтра. А сегодня на рынке нефти идеальный шторм, и размер шока не позволяет делать то, что называют «информированным предположением». Это важно учитывать и тем, кто надеется на быстрое V-образное восстановление, и тем, кто пытается рисовать алармистские, но также ни на чем не основанные картины грядущего нефтяного апокалипсиса.
Очевидно, что кризис не пройдет бесследно для нефтегазовой отрасли. Чаще всего говорят о том, что главными пострадавшими в итоге окажутся компании, добывающие сланцевую нефть в США. Такой вывод кажется очевидным только на первый взгляд. Реалии могут оказаться другими, особенно в части влияния кризиса на долгосрочную перспективу развития мировой нефтегазовой отрасли.
Для понимания важно учитывать не только и не столько разницу в операционных затратах на добычу нефти, но и общую структуру рынка нефти и нефтепродуктов, географические и логистические особенности, финансовые и технологические возможности компаний, структуру экономики, возможности для заимствований, перспективы экономического роста, размер ВВП и долю доходов в нем от нефтегазовой отрасли (рис. 9).

Из внеэкономических факторов важно учитывать возможности выстраивания альянсов и меры государственной поддержки производителей нефти. Представленные ниже отдельные факторы приведены как иллюстрация того, что к «простым» и «очевидным» выводам нужно подходить с большой осторожностью.
При прочих равных усллвиях страны, где производство и потребление нефти сбалансировано, должны в наименьшей степени страдать от колебаний мировых цен на сырую нефть. Снижение цены на нефть будет означать для них снижение затрат для национальных переработчиков и потребителей. В этом смысле наиболее устойчивое положение у США. Однако сейчас, на пике кризиса, потребление нефти на НПЗ также заметно снижается. Сравнительная динамика поступления сырья на нефтеперерабатывающие заводы США в 2019 и 2020 гг. (рис. 10) показывает почти 20 % сокращение к маю 2020 г.

Безусловными бенефициарами снижения цены на нефть являются Китай, Индия, Япония и страны EC. Низкие цены на нефть должны способствовать восстановлению экономики этих стран и тем самым стимулировать восстановление спроса. Особенно важно в этом смысле обеспечение роста потребления менее энергоэффективных и относительно быстро растущих экономик Китая и Индии. Однако и у этих стран, и в особенности у Индии, нет возможности запастись дешевой нефтью впрок. Емкости для хранения стратегических запасов, как правило, рассчитаны на хранение не более трехмесячного запаса нефти. В Индии емкости могут вместить только 39 млн барр. (при импорте в 4,5 млн барр. в день в 2019 г.) [12], в Китае это 550 млн барр. При этом, по данным Wood Mackenzie [13],общий объем хранилищ нефти, включая стратегические и коммерческие, в 2020г. должен достичь 1,15 млрд барр., что соответствует 83 дням при потреблении на уровне 2019 г. Особняком стоит Япония, емкости хранения которой рассчитаны на заполнение 528 млн барр. нефти, что обеспечит 190 дней работы в случае перебоев поставок.

Для стран, которые в апреле добровольно согласились значительно снизить добычу нефти, а наибольшее фактическое сокращение придется на Россию, такое сокращение будет не только затратным и сложным для практической реализации в краткосрочной перспективе, но неизбежно повлияет на состояние отрасли в будущем, в частности может пострадать ее инвестиционная привлекательность.
По данным Reuters [14], российское министерство энергетики направило указание нефтяным компаниям сократить производство на 20 % с уровня февраля 2020г. Средний объем добычи нефти и газового конденсата в России в марте 2019 г. составлял 11,29 млн барр. в день. Добыча газового конденсата в предыдущем соглашении ОПЕК+, прекратившем действие в конце марта 2020 г., не учитывалась. Не учитывается она и в новом соглашении.

Как заявил в интервью телеканалу «Россия-24» 25 апреля министр экономического развития РФ Максим Решетников [15], российская нефтяная отрасль пока не нуждается в поддержке со стороны государства, у нее накоплены определенные резервы. «Пока сами справляются. С одной стороны, накоплены определенные резервы, а с другой стороны – наше законодательство выстроено достаточно гибко. То есть, в период высоких цен на нефть изъятия из отрасли идут очень большие, а в период низких цен на нефть они падают и падают практически до нуля, – сказал он. – Не до нуля, конечно, но существенно сокращаются».
«Здесь другой вопрос, что эта отрасль тоже столкнулась с падением спроса. Здесь же ключевая тема, что и внутренний спрос упал: на авиаперевозки, на автоперевозки. И это, конечно, тоже очень серьезный вызов для всех», – добавил министр.
Другой участник соглашения ОПЕК+ – Саудовская Аравия – в качестве меры по смягчению воздействия последствий пандемии COVID–19 на экономику страны объявила о планах по увеличению объема заимствований [16], размер которых в 2020 г. может быть увеличен на 26 млрд долл. США. Помимо этого, как недавно сообщил министр финансов Королевства, до 32 млрд долл. планируется взять из золотовалютных резервов страны, которые составляют примерно 500 млрд долл.
В марте 2020 г. потолок государственного долга был поднят в Саудовской Аравии с 30 до 50 % ВВП, т.е. с примерно 250 до 400 млрд долл. Помимо этого, страна в апреле заняла 7 млрд долл. на долговом рынке. Дефицит бюджета, возникший в результате падения цен на нефть, планируется покрыть за счет заимствований, которые в 2020 г. достигнут 58 млрд долл. Параллельно рассматриваются варианты дополнительного сокращения расходов бюджета этого года, которые в марте уже были снижены на 5 %. При этом размер бюджетного дефицита было решено повысить с 6,4 % до 7 – 9 % ВВП.

Международный валютный фонд в публикации 14 апреля 2020 г. предупредил, что последствия «Великой самоизоляции» («Great Lockdown») могут оказаться хуже, чем последствия «Великой Депрессии» 1920-х и 1930-х. гг. [17] Пол Стивенс [18] из авторитетного британского аналитического центра Chatham House считает: «Маловероятно, что спрос вернется к прежним уровням, миру предстоит длительная и глубокая экономическая рецессия». По его мнению, Саудовская Аравия явно не выглядит победителем в ценовой войне. Учитывая технологические сложности с остановкой старых скважин на российском севере и риски не восстановить добычу на них, «чтобы сохранить достигнутое соглашение, Саудовской Аравии придется идти на дополнительные сокращения вместо некоторых других членов ОПЕК+ (в особенности России)». При этом саудовцам важно не испортить отношения с США, которые намекали на возможность введения тарифов на экспорт нефти из Королевства, включая объемы, уже погруженные в танкеры, направляющиеся к Восточному побережью США.
Различные мнения можно услышать и в отношении вероятных последствий и перспектив производителей сланцевой нефти в США. Министерство энергетики США в начале апреля объявило о снижении прогноза производства сырой нефти в стране. Добыча нефти в США в 2020 г. может составить в среднем 11,76 млн барр/день, что на 9,5 % ниже предыдущего прогноза ведомства (Argus) (рис. 11).
Скотт Шеффилд (Scott Sheffield), глава крупного производителя сланцевой нефти Pioneer Natural Resources, считает, что даже если в результате действия соглашения ОПЕК+ цены на нефть вырастут до 35 долл. за барр., добыча нефти в США может упасть на четверть или примерно на 3 млн барр. в день [19].
С ним согласен Кирк Эдвардс (Kirk Edwards), руководитель техасской Latigo Petroleum: «Проблема в том, что нет спроса. Даже после сокращений на рынке сохранится огромный переизбыток нефти, поэтому цены и не выросли». По его оценкам, только на месторождениях Пермского бассейна в Западном Техасе будет сокращено 40 000 рабочих: «В этом году бессмысленно бурить или заканчивать скважины, если нефть некуда девать». Лишь немногие американские компании прибыльны при текущих уровнях цен. Большинство производителей сланцевой нефти в Техасе и Северной Дакоте зарабатывают деньги только при цене выше 40 долл. за барр., поэтому падает количество работающих буровых установок и оборудования для ГРП [20].
Общий долг всех сланцевых компаний США оценивается примерно в 300 млрд долл., а кредитные потери при банкротстве таких компаний – примерно в 70 млрд долл. Есть и мультипликативный эффект на другие отрасли, но в масштабах экономики Америки с ВВП в 21 трлн долл. это немного даже в сравнении с федеральными тратами на борьбу с коронавирусом (2 трлн долл.).

При этом важно, что банкротство компаний не означает исчезновения активов. Лучшие объекты просто перейдут в другие руки и в случае роста цен снова начнут наращивать добычу. Не стоит забывать и тот факт, что добыча сланцевой нефти в США хотя и развивалась юниорными коммерческими компаниями, но способствовала реализации целей программы по обеспечению энергетической независимости США, т.е. наращивание добычи сланцевой нефти имело не только коммерческие приоритеты. Достаточно вспомнить доклад «Импортная нефть и национальная безопасность США» [21], подготовленный RAND Corporation в 2009 г.
Руководители крупных американских нефтяных компаний продолжают демонстрировать сдержанный оптимизм и верят в относительно быстрое восстановление рынка. В пресс-релизе, опубликованном ExxonMobil 7 апреля 2020 г., руководитель компании Даррен Вудс (Darren Woods) объявил о снижении капитальных затрат на 30 % и операционных затрат на 15 %, но при этом подтвердил, что долгосрочные планы остаются неизменными [22]: «Фундаментальные долгосрочные предпосылки, из которых исходят бизнес-планы компании, не поменялись – численность населения и спрос на энергию продолжит расти, и экономика восстановится.

Наши приоритеты в размещении капитала также неизменны. Наша цель – продолжать инвестировать в наиболее выгодные проекты, создавая стоимость, сохраняя деньги для выплат дивидендов акционерам, взвешенно используя наши финансовые возможности».

В пресс-релизе также говорится, что самые значительные сокращения капитальных затрат придутся на сланцевые объекты Пермского бассейна, поскольку там это можно сделать наиболее просто в текущих условиях и при этом сохранить долгосрочную стоимость проектов. В первую очередь это коснется активности бурения и заканчивания скважин. Как важное отмечается, что сокращения не приведут к потере возможностей восстановления и развития в будущем, а также сохранят все наработанные технологические и организационные преимущества, которые позволят в кратчайшие сроки быстро восстановить добычу и реализовать максимальную стоимость месторождений Пермского бассейна.
После публикации финансовой отчетности за первый квартал 2020 г. стало понятно, что почти священный для крупнейших нефтяных компаний показатель – высокий уровень дивидендных выплат – будет принесен в жертву. Первым на это решилась Royal Dutch Shell. Объявленное снижение дивидендов стало для компании первым со времен Второй мировой войны. Очевидно, что за Shell последуют и другие.
Обвал цены нефти WTI 20 апреля 2020 г. еще раз напомнил про глубину проблемы переизбытка предложения в результате мер по сдерживанию пандемии COVID–19, а также о том, насколько взаимосвязанными оказались рынки «бумажной» и физической нефти. Очевидно, что это событие, хотя и связанное с ценами на фьючерсные контракты на нефть WTI, произвело на мировой рынок сильное и тягостное впечатление, поскольку стало понятно, что казавшаяся невозможной ситуация, когда на сырую нефть может не быть покупателей, вполне реальна.
Часть брокеров отказываются принимать заявки клиентов на открытие новых позиций по июньским контрактам. Июньские контракты на нефть WTI после этого подешевели на 68 % – до 6,50 долл., а фьючерсы на нефть Brent упали до самого низкого за 20 лет значения в 15,98 долл. за баррель. Соответственно упали и цены на сорта нефти, устанавливаемые от цены Brent, включая российскую нефть Urals, ближневосточную нефть и нефть Западной Африки.

По данным Argus [23], цена на Urals 21 апреля 2020 г. в Северо-Западной Европе (СЗЕ) в абсолютном исчислении уменьшилась на 5,92 долл., до 11,59 долл. за барр.(cif Роттердам). Более низкой цена была 1 апреля, когда составила 10,54 долл. за барр. (cif Роттердам) — это стало минимальным значением с марта 1999 г. Лишний раз проявились глобальность и интегрированность рынка нефти и то, что экономические последствия пандемии COVID-19 будут негативно влиять на всех его участников (рис. 12).

НЕКОТОРЫЕ ВЫВОДЫ
Идеальный шторм на мировом рынке нефти может стать для отрасли самым разрушительным за десятилетия. Последствия беспрецедентного экономического эксперимента по синхронному и резкому замедлению мировой экономики непредсказуемы.

Обвальное падение спроса, вызванное реакцией ведущих экономик мира на пандемию COVID-19, последовало за прекращением перевозок, автомобильных и авиационных, и остановкой промышленных предприятий. Потребление нефти, уже и до этого упиравшееся в недостаточный рост мировой экономики, в начале 2020г. испытало невиданный в истории шок.
Если исключить катастрофические сценарии развития пандемии и последствий от реакции на нее в ведущих экономически развитых странах, восстановление спроса на нефть начнется, как только будут сняты ограничения на перемещения и работу промышленных предприятий. Практически никто не рынке не верит в возможность устойчивого развития отрасли при ценах ниже 35 – 45 долл. за барр. Также мало тех, кто готов сегодня говорить про нефть дороже 60 – 70 долл/барр. в среднесрочной перспективе. Большинство дебатов на рынке о том, достигнет ли цена на нефть 40 долл. за барр. к концу 2020 г. и вырастет ли она до 50 долл/барр. еще через год.
Спрос на нефть в обозримом будущем не исчезнет, но после восстановления на новых уровнях нефтегазовая отрасль может заметно потерять в инвестиционной привлекательности, сократится ее возможность выплачивать дивиденды, а требования к вопросам экологии и устойчивого развития только вырастут.