В последние неполных два года мировая экономика продемонстрировала ускорение темпов прироста потребления первичной энергии с вариациями этого показателя в разрезе географических регионов, объединений государств, отдельных экономик, секторов хозяйства, видов энергоносителей. Разнохарактерность параметров глобального и региональных энергетических рынков обусловлена политическими, социально-экономическими и научно-техническими факторами: (1) обострением конкурентной борьбы за рынки сбыта со стороны поставщиков с использованием торгово-политических, дипломатических, информационных, военных и других методов, (2) разнообразной реакцией нетто-импортеров, (3) внедрением новых технологий, позволяющих, с одной стороны, частично компенсировать рост производственных и транспортно-логистических издержек, а с другой – оптимизировать распределение энергоносителей по каналам международной торговли, их локальное потребление путем развития эффективности ВИЭ, атомной энергетики, более широкого использования местных видов топлива.
МИРОВОЕ ПОТРЕБЛЕНИЕ ПЕРВИЧНОЙ ЭНЕРГИИ: РОСТ В РАЗВИВАЮЩИХСЯ ЭКОНОМИКАХ
В 2017 г., по сравнению с 2016 г., глобальное потребление энергоресурсов расширилось на 2,2 %, что на 1,0 п.п. выше, чем аналогичный показатель предыдущего года, и на 0,5 п.п. больше среднего значения за последнее десятилетие. Обращает на себя внимание сохраняющаяся тенденция снижения/стабилизации расхода энергии в развитых странах мира. В государствах-членах ОЭСР темпы прироста рассматриваемого показателя составили 1,3 % (в 2009 г. и 2014 г. зафиксировано даже их сокращение на 5,0 % и 0,9 % соответственно). Вне пространства ОЭСР ситуация оставалась неоднородной.
В странах СНГ после нескольких лет нахождения в зоне отрицательных значений темпы изменения энергопотребления составили около 1,0 % в год, а в экономиках Азиатско-Тихоокеанского региона — повысились почти до 6,0 %, что и стало ключевым фактором развития мировой энергетики и торговли топливно-энергетическими товарами. Данные, характеризующие параметры потребления первичной энергии в мире, вклад в этот процесс отдельных государств и их объединений, приведены в табл. 1.
Структура глобального потребления первичной энергии продолжала эволюционировать от нефти и угля к более экологически «чистым» видам энергоносителей – газу, атомной энергии и ВИЭ — на десятые доли процентных пунктов. В целом за период с 2007г. по 2017 г. количественные изменения постепенно перешли в качественные сдвиги, пока еще слабые – удельный вес углеводородного топлива сократился на 1,4 – 2,2п.п. (табл. 2).
ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА: ОБОСТРЕНИЕ КОНКУРЕНТНОЙ БОРЬБЫ ЗА РЫНКИ СБЫТА
В конце второго десятилетия усилились разногласия между ведущими экономиками Запада, жестко продвигающими свои интересы, и рядом суверенных государств. При решении хозяйственных вопросов широкое применение, в основном со стороны развитых стран (разработавших действующие механизмы недискриминационных экономических отношений ГАТТ/ВТО), нашли такие приемы, как: информационная агрессия, нарушение условий соглашений, норм и правил, нелегитимные ограничения конкурентов по линии торговли
в финансовой и других сферах. Правилом, вытесняющим договоренности, становится «игнорирование правил».
В 2016 г. – первой половине 2018 г. в политике США и отчасти ЕС, нарушающих правила справедливой конкуренции на внутренних рынках, контуры «энергетического оружия» просматривались уже в явном виде.
Соединенные Штаты Америки продолжали реализовывать стратегию, нацеленную на приближение «золотого века» собственного энергетического хозяйства, обеспечение глобального «энергетического» доминирования, которое предусматривает (1) повышение уровня обеспеченности страны, снижение рисков от «суматошных» действий других государств, использующих торговлю топливно-энергетическими товарами в качестве «оружия», (2) максимально возможное расширение экспорта в географическом измерении, повышение уровня влияния на окупателей/потребителей. Национальные планы США включают наращивание внутренней добычи углеводородов из сланцевых структур на базе передовых достижений науки и техники, сокращение зависимости по нефти от внешних источников, в первую очередь – государств Ближнего и Среднего Востока, рост экспорта газа в виде СПГ
(в период после 2020 г. намечено вывозить до 96 млрдм3 (71 млн т в год). Отметим, что в течение 2017 г. США увеличили международные поставки СПГ в два раза – до 20 млн т. При этом спектр покупателей – Испания, Португалия, Турция – был расширен до Литвы и Польши, что имело политический подтекст, ведь сланцевый СПГ навязывался покупателям по цене, выше аналогичного показателя российского трубопроводного газа [2, 3].
В конце 2016 г., для стабилизации рынка нефти ряд ведущих стран-экспортеров при активном участии Саудовской Аравии и России заключили соглашение «ОПЕК плюс» о временном сокращении нефтедобычи с января 2017 г. на 1,8 млн барр/сут (к уровню октября 2016 г.). Этот способ влияния на рынок, ранее неоднократно применявшийся странами «ОПЕК», в очередной раз продемонстрировал свою эффективность. Цена нефти «Брент», составлявшая в 2016г. 44 долл/барр., в 2017 г. выросла почти на – до 54 долл/барр., и, продолжая укрепляться, в январе – августе составила около 72 долл/барр., а в конце сентября 2018 г. дневные котировки нефти «Брент» превысли долгожданные 80 долл/барр. [4 – 7].
Таким образом, за два неполных года цели соглашения «ОПЕК плюс» были в основном достигнуты – цена нефти увеличилась почти на 70 %. В июне 2018 г. участники сделки «ОПЕК плюс» договорились о «смягчении» наполовину ограничительных мер. Дальнейшая политика данного круга экспортеров будет определяться конъюнктурой, на которую могут оказать влияние различные факторы, например, снижение запасов и, соответственно, рост спроса, ограничения (так называемые санкции) со стороны США и их союзников в отношении Ирана, других государств, политическая нестабильность в регионах, расположенных вблизи маршрутов транспортировки нефти и т.д. [6].
В условиях роста мировых цен на нефть стоимостные показатели ключевых рынков других видов углеводородного топлива также увеличились. Наиболее значительные изменения зафиксированы в угольной отрасли. Данные о ценовых показателях – отдельных рыночных индикаторах представлены в табл. 3.
МИРОВОЙ ЭНЕРГОБАЛАНС ПРОДОЛЖАЕТ ТРАНСФОРМАЦИЮ
В структуре доходной части мирового энергобаланса значение доминирующего энергоносителя – нефти – постепенно снижается. В 2007 – 2017 гг. ее удельный вес уменьшился на 2,4 п.п. – с 35,3 % до 32,9 %. В 2017г., по сравнению с 2016 г., производство выросло на 0,2 %, что в пять раз ниже усредненного показателя за последнее десятилетие (1,1 % в год). В мировой экономике крупнейшими продуцентами были следующие государства (доля мирового производства, %): США – 13,0, Саудовская Аравия – 12,8, Россия – 12,6, Канада – 5,4, Иран – 5,3, Ирак – 5,0, Китай – 4,4. Приведем еще некоторые рамочные показатели глобального рынка нефти: около 34 % добычи приходилось на страны Ближнего и Среднего Востока. Примерно 44 % жидкого топлива потреблялось на местах, а 56 % – поступало в каналы международной торговли, в основном в необработанном виде. Все же доля нефтепродуктов в торгуемых объемах превысила 34 % (в 2012 г. – менее 30 %) [8].
Производство газа, наиболее «чистого» и ликвидного вида углеводородного топлива, в мире возросло на четыре процента – рекордный показатель за последние десять лет (усредненные темпы прироста – 2,6 % в год), в основном, за счет усилий России и Ирана. Ведущими производителями данного энергоносителя являлись США – 20,0 % суммарной добычи, Россия (17,3 %), Иран (6,1 %), Канада и Катар (по 4,8 %) [8, 9].
Российская Федерация ускоренными темпами реализовывала проекты по диверсификации и оптимизации направлений экспорта путем развития газотранспортной инфраструктуры в северном, южном и восточном направлениях. Продолжалось создание трубопровода в Китай («Сила Сибири»), в свете интересов многих европейских стран преодолевались трудности в строительстве трубопровода «Северный Поток-2» (между тем как авария в австрийском распределительном центре в Баумгартене в конце 2017 г. обнажила насущную необходимость обеспечения российским газом). К середине текущего года был завершен морской участок «Турецкого потока» (1161 км).
В 2016 – 2017 гг. потребление газа возросло на 3 %, что больше аналогичных показателей в течение предыдущих пяти лет. В значительной мере этому содействовало резкое расширение экспорта газа – на 6 %. За истекший год потребление газа возросло в Турции – на 16,6 %, КНР – на 15 %, Египте – на 13,7 %. Китай, утвердивший масштабную программу перевода систем отопления 28 городов северных регионов страны с угля на газ, начал более активно закупать СПГ. В итоге по импорту данного вида энергоносителя КНР опередила Республику Корею и вышла на второе место в мире после Японии [8].
Около 36 % производимого газа поступило в каналы международной торговли. Из них 65 % поставок осуществлялись по трубопроводам (доля России в этих поставках – 29 %, Норвегии – 19 %, Канады – 11 %) и более 1/3 – в виде СПГ, при этом лидерами являлись Катар (26 % суммарных поставок СПГ), Австралия (19%) и Индонезия (6 %). Около 25 стран экспортируют СПГ, и около 40 – импортируют его. Отметим, что за последние пять лет в число стран-импортеров СПГ вошли шесть новых участников: Египет, Иордания, Колумбия, Пакистан, Польша и Ямайка [2, 3].
Уголь, один из ведущих базовых энергоносителей, выполняет также функцию компенсатора рыночных процессов (исходя из условий конъюнктуры в системах централизованного производства электрической и тепловой энергии, замещает газ, а также нефть/неф- тепродукты). В 2017 г., после трехлетнего сокращения добычи, выпуск твердого топлива увеличился почти на 3 %, при этом спрос на уголь вырос всего на 1 %. Крупнейшими мировыми производителями оставались Китай (46 % суммарной добычи), США (около 10 %), Австралия, Индия и Индонезия (по 7 – 8 %), ведущими потребителями – КНР (более половины мирового потребления), Индия (12 %) и США (9 %) [8].
Атомная энергетика после Фукусимской катастрофы в Японии (в 2011 г.) временно снизила свою значимость в мировой энергетике. Германия, взявшая курс на сокращение АЭС (политика «Energiewende»), к началу 2018 г. уменьшила генерацию вдвое. Япония, в 2014 г. закрывшая все ядерное производство, лишь в последние полтора-два года ввела в эксплуатацию несколько реакторов. В остальных 30 странах мира, обладающих АЭС, выработка атомной электроэнергии оставалась стабильной или имела тенденцию к росту. Крупнейшими производителями оставались США (32 % суммарного потребления), а также Франция (15 %), ориентировавшая всю свою экономику на ядерную энергетику (около 38 % национального энергопотребления первичной энергии) [8].
ПРОГРЕСС КИТАЯ В РАЗЛИЧНЫХ СФЕРАХ ЭНЕРГЕТИКИ
В последние несколько лет высокими темпами развивалась атомная энергетика в Китае. За минувшее десятилетие страна в 4 раза увеличила выработку атомной электроэнергии и в 2017 г. подтвердила свои позиции уверенно, находясь в тройке мировых лидеров (9,4 % глобального производства). В мировой отрасли к крупным продуцентам относились Россия (7,7 %), Республика Корея (5,6 %), Канада (3,7 %), Украина (3,2 %).
Сектор гидроэнергетики обеспечивает около 7 % мирового энергобаланса. Китай, как и в атомной электроэнергетике, достиг здесь высоких результатов:
в 2007 – 2017 гг. в Китае генерация крупных ГЭС выросла в 2,4 раза (мировая – на 32 %) и доля страны в соответствующем сегменте мирового энергопотребления достигла 28,5 % (!) – безусловное первенство. Видными продуцентами являются также (удельный вес в мировой генерации ГЭС, в %): Канада – 9,8, Бразилия – 9,1, США – 7,3, Россия – 4,5, Норвегия – 3,5, Индия – 3,3 и Япония – 2,0 [8, 10].
ВОЗОБНОВЛЯЕМЫЕ ИСТОЧНИКИ ЭНЕРГИИ ПРОДОЛЖАЮТ УКРЕПЛЯТЬ СВОИ ПОЗИЦИИ
Во второй половине текущего десятилетия возобновляемая энергетика (ВИЭ) сохранила высокие темпы развития. В связи с внедрением новых идей и применением современных технических решений (в мире – усиление активности творческой мысли, измеренной числом выданных патентов в секторе ВИЭ), а также сохранением поддержки со стороны государств наблюдается снижение стоимости строительства и эксплуатации ВИЭ-объектов. За минувшие годы в ЕС электроэнергия, выработанная с использованием солнечных батарей, подешевела на 73 %, а ветроэнергетических установок морского базирования – на 23 %. 
В 2017 г. поступление ВИЭ-электроэнергии увеличилось на 17 % по сравнению с аналогичным показателем 2016 г. В структуре глобального потребления энергии удельный вес данного сегмента вырос на 0,5п.п. с 3,2% до 3,7 %, в основном ввиду расширения мощностей морских ветроэнергетических установок. Среди регионов лидировал АТР, на долю которого приходилось 36 % суммарного спроса на ВИЭ-энергию, за ним следовали страны объединенной Европы (33 %) и Северной Америки (23 %). Развитые страны потребили ВИЭ-электроэнергии на 70 % больше, чем государства, не входящие в ОЭСР [4, 8].
В 2017 г. на шельфе 11-ти государств Западной Европы и Скандинавского полуострова функционировали 4149 ветротурбин, объединенных в 94 ветрофермы суммарной мощностью 15,8 ГВт. В отдельных экономиках ЕС указанный год стал своеобразным рубежом, преодолев который морская ветроэнергетика обеспечила более низкую цену на электроэнергию по сравнению с соответствующими параметрами тепловых электростанций. По данным «Глобального совета по ветроэнергетике», в 2017 г. в 29-ти государствах суммарная установленная мощность ВИЭ-станций достигла 540 ГВт, из них 150 ГВт (ок. 28 %) находились в Китае.
В последние несколько лет акценты в развитии ВИЭ-сектора сместились в сторону солнечной энергетики.
В 2017 г. инвестиции в проекты по расширению мощностей солнечных батарей оценивались в 160 млрд долл. В итоге за год их суммарная мощность была увеличена на 98 ГВт (для ветроэнергетических установок данный показатель оценивается в 56 ГВт).
В страновом разрезе по инвестиционной активности лидерство, по-прежнему, принадлежало КНР, которая в течение 2017 г. направила на развитие сферы ВИЭ около 136,6 млрд долл. (для США этот показатель составил 56,9 млрд долл., т.е. в 2,4 раза меньше) [8, 11]. В России возобновляемая энергетика развивается низкими темпами по «догоняющему» сценарию.
В начале 2018 г. в Ульяновской области был введен в эксплуатацию первый ветропарк мощностью 35 МВт (при содействии финской компании). Данные, характеризующие параметры мирового энергетического хозяйства и развитие сферы ВИЭ, представлены в табл. 4 и 5.
Соответствующие данные о географической структуре производства ВИЭ-электроэнергии приведены в табл. 5.
ЭЛЕКТРОЭНЕРГИЯ – ВСЕ БОЛЕЕ ВОСТРЕБОВАННЫЙ РЕСУРС В ЦИФРОВОМ МИРЕ
Для нынешнего мирового хозяйства характерно повышение спроса на электроэнергию в связи с совершенствованием технологий в широком спектре секторов хозяйства вплоть до цифровизации экономики. Повышается эффективность преобразований, транспортировки, распределения энергоресурсов и, соответственно, безопасность и комфорт при их использовании. В 2017 г. в виде электроэнергии было потреблено 43 % первичной энергии против 39 % в 2007 г.
В мире генерация электроэнергии осуществляется, в основном, (2/3) путем использования углеводородного топлива: угля (основа электроэнергетики, доля в суммарной выработке электроэнергии – 38 %) и газа (23%). Нефть и нефтепродукты генерируют всего лишь 3,5 % электричества. Напрямую электроэнергия поступает от крупных ГЭС (16 %), АЭС (более 10 %) и ВИЭ (8 %). За последнее десятилетие развитые страны сократили или незначительно нарастили генерацию электроэнергии, тогда как крупные развивающиеся страны почти удвоили этот показатель (Китай, Индия), или увеличили ее на треть (Бразилия, Республика Корея) [8]. Данные, характеризующие выработку электроэнергии в отдельных экономиках, приведены в табл. 6.
ОСНОВНЫЕ ПОСТАВЩИКИ, ПОТРЕБИТЕЛИ ЭНЕРГОРЕСУРСОВ И ИХ РЫНОЧНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ
Вследствие разбросанности по планете месторождений углеводородов и их несовпадения с центрами потребления – около 40 % добываемых топливных ресурсов перераспределяются через каналы международной торговли, зачастую являясь предметом сложных экономических и политических межгосударственных отношений. В 2017 г. первые в мировом рейтинге десять крупнейших производителей и экспортеров (суммируемых в едином нефтяном эквиваленте) располагали экспортным потенциалом, превышающим 2,5 млрд т н.э. Вслед за лидером – Россией (примерно 700 млн т н.э.) и Саудовской Аравией (400 млн т н.э.) выдвинулись в основном благодаря углю и СПГ – Австралия (280 млн т н.э.) и Индонезия (208 млн т н.э.), а также – за счет нефти – Канада (192 млн т н.э.). Нефтедобывающие страны Ближнего и Среднего Востока остались на своих позициях [8] (табл. 7).
Первые десять ведущих импортеров энергоресурсов (2,6 млрд т н.э.), возглавляемые Китаем (640 млн т н.э.) и соседней с ним Индией (333 млн т н.э.), за последнее десятилетие почти удвоили свои закупки.
Наиболее значительные сдвиги произошли в экономике пока еще крупного нетто-импортера – США, но не за счет повышения спроса, а вследствие технологически облегченной массированной добычи трудноизвлекаемой нефти и сланцевого газа. За десятилетие нехватка ресурсов (добыча минус потребление) была сокращена в 2,4 раза – с 737 млн до 307 млн т н.э. (на 430 млн т н.э.), а зависимость от импорта снижена с 32% до 14 % (табл. 8). Это внесло определенную сумятицу в международные товаропотоки, и лишь соглашение «ОПЕК плюс», сплотившее ведущих экспортеров, помогло смягчить неблагоприятные последствия для рынка. Следует отметить, что отдельные развитые страны, опираясь на меры по повышению энергоэффективности, снизили потребление энергии: Франция – на 13 %, Япония – на 6 %, а многие другие экономики поддерживали его на стабильном уровне (Германия, Республика Корея и др.) [8].
В более подробном виде энергетические балансы ведущих стран нетто-экспортеров и нетто-импортеров представлены в табл. 9.
МЕЖРЕГИОНАЛЬНЫЕ ПОСТАВКИ МИНЕРАЛЬНОГО ТОПЛИВА НЕУКЛОННО РАСШИРЯЮТСЯ
В 2012 – 2017 гг. международная торговля нефтью и нефтепродуктами увеличилась на 20 %, т.е. среднегодовые темпы прироста составили 3,3 %.
В 2017 г. в списке экспортеров ведущие позиции сохранили страны Ближнего и Среднего Востока (35% суммарного вывоза) и крупнейший мировой поставщик – Россия (13 %). В соответствующем рейтинге на третью позицию выдвинулись США (8 %), опередившие группу государств Западной Африки (Гвинейского Залива, 7 %). В товарной структуре на долю сырой нефти приходилось 66 %, продукции более высоких переделов – остальные 34 %. С этой точки зрения обращает на себя внимание ситуация в США, которые экспортируют преимущественно нефтепродукты (более 4/5 суммарного вывоза). Для России соответствующий показатель составил 35 %, государств Северной Африки – 24 %. Страны Персидского залива и Западной Африки вывозили, в основном, сырую нефть – в их экспорте удельный вес обработанной продукции составил, соответственно, 17 % и 4 % [7, 8].
Крупнейшими импортерами нефтяной продукции являлись страны объединенной Европы (21 % суммарного ввоза), Китай (15 %) и США (15 %). Таким образом, на долю указанных экономических субъектов приходилось более половины мирового ввоза. Анализируя ситуацию в неглубокой исторической ретроспективе, просматриваем рост зависимости от внешних поставщиков – стран Европы, Индии и Китая, а также неуклонное приближение к рубежу самообеспеченности США. Основные параметры мировой торговли нефтью и нефтепродуктами представлены в табл. 10.
На региональные рынки газ направлялся по трубопроводам (2/3 суммарных поставок) и в виде СПГ.
В 2012 – 2017 гг. объем торговли в физическом выражении вырос на 11 % – с 1020 млрд до 1134 млрд м3
в год, при этом в структуре поставок удельный вес трубопроводного газа снизился на 3 п.п. – с 68 % до 65 %.
В 2017 г. около половины мирового экспорта обеспечили Россия (1/5 поставок, более 90 % – по трубопроводам), Катар (11 %, в основном в виде СПГ), Норвегия (10 %) и США (7 %).
Отметим, в 2012 – 2017 гг. США нарастили вывоз трубопроводного газа на 40 %, а в виде СПГ – в 19 раз (но при этом необходимо учитывать низкую исходную базу). В целом наметилась тенденция превышения национального экспорта над ввозом газообразного топлива (в 2017 г. – 0,6 млрд м3).
Крупнейшими мировыми импортерами являлись Япония (10 % суммарного ввоза), ФРГ и Китай (по 8%), США (7 %, в основном по трубопроводам из Канады,
а также в виде СПГ из Тринидада и Тобаго). За последние шесть лет КНР примерно в два раза увеличила закупки газа, Япония и США – снизили потребность
в импорте на 4 % и 7 % соответственно [2, 3, 8, 9, 12]. Данные о ключевых параметрах межрегиональных поставок газа представлены в табл. 11.
РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ СОХРАНЯЕТ ВЕДУЩИЕ ПОЗИЦИИ В МИРОВОЙ ЭНЕРГЕТИКЕ
В течение 2017 г. в нашей стране введено в эксплуатацию 55 новых нефтяных месторождений. Добыча нефти была сокращена на 0,1 % и составила 546,8 млн т, но Россия сохранила ведущие позиции в мире по этому показателю (12,4 % мирового производства) [13, 14]. Соглашение «ОПЕК плюс» принесло значительный экономический эффект:
в 2017 г. в бюджет страны дополнительно поступило 1,2 трлн рублей. В рамках указанного соглашения экспортировано 257 млн т сырья.
Добыча природного и попутного нефтяного газа выросла на 8 % и достигла 691 млрд м3 (2-е место в мире). Объем эксплуатационного бурения составил 27,6 тыс. км (на 11 % больше, чем в 2016 г.) – в основном за счет бурения скважин со значительным отходом от вертикали.
Согласно данным, представленным министром энергетики Российской Федерации А. Новаком, в 2017 г. доля ТЭК в ВВП составила 22,6 %, нефтегазовые доходы в федеральном бюджете увеличились до 39,6 %, а удельный вес ТЭР в суммарном экспорте – до 58,9 % [5, 8].
Отметим, что впервые за многие годы, благодаря совместным усилиям государств-членов ОПЕК и России, были достигнуты и реализованы согласования об ограничении добычи нефти 23-мя странами-экспортерами, что повлекло сокращение ее складских запасов, оживление спроса и повышение цены за полтора года почти на 70 % [4, 6].
По итогам рассмотрения ситуации в мировом энергетическом хозяйстве [8, 13] можно сделать некоторые обобщения, в частности:
• Торгово-экономическая политика стран мира во многом под влиянием США и их союзников стала эгоистичнее и агрессивнее. Вразрез с действующими нормами и правилами дипломатии и международной торговли (ВТО) отдельные участники мирового и региональных рынков углеводородного топлива – экспортеры и импортеры – продолжали использовать свои возможности в качестве «рычагов» и «энергетического оружия» для продвижения национальных интересов.
• Традиционный механизм влияния на мировой рынок нефти путем контроля (ограничения) производства и торговли, примененный группой стран-экспортеров в рамках соглашения «ОПЕК плюс», в очередной раз продемонстрировал эффективность. В дальнейшем, в условиях обострения конкурентной борьбы, ведущейся по принципу «игнорирование правил», вероятно, этот положительный для России и ее партнеров опыт может быть распространен и на другие сектора энергетики в отраслевом и географическом разрезах.
• По итогам 2016 – 2017 гг. в мировой энергетике зафиксирован ускоренный рост потребления первичных энергоресурсов, обеспеченный в основном странами, не входящими в ОЭСР, а в географическом плане – государствами Азиатско-Тихоокеанский региона.
• Развивающиеся экономики опережали развитые страны по потреблению первичной энергии, в том числе газа, нефти и угля, гидроэлектроэнергии и электроэнергии в целом. За странами ОЭСР лидерство сохранилось в потреблении электроэнергии, выработанной на базе атомных технологий и ВИЭ.
• В мировом энергобалансе продолжались структурные изменения, направленные на увеличение удельного веса экологически «чистых» топливно-энергетических товаров – газа и атомной электроэнергии (база энергоснабжения), а также ВИЭ (дополняющий вид энергоносителей).
• Соединенные Штаты Америки демонстрировали устойчивое сокращение зависимости от внешних поставок нефти и газа (цели – достижение энергонезависимости хозяйства, доминирование на мировых и региональных рынках энергоносителей).
• В среднесрочной перспективе на региональных рынках энергоресурсов, вероятно, следует ожидать ужесточения конкурентной борьбы (если ее можно назвать таким образом в понимании норм ГАТТ/ВТО). С одной стороны, в качестве конкурента выступают США и их союзники, силовым образом «продавливающие» торговые соглашения (и экспортирующие товары по ценам, не ущемляющим национальных производителей. Примеры – Украина, Польша, государства Балтии, ФРГ и др.). С другой стороны, это – Россия и другие страны-экспортеры, проводящие независимую политику с учетом национальных интересов. Умозрительно, рисками для нашего государства являются (1) рост производственных издержек, истощение сырьевой базы, необходимость направления крупных финансовых и других ресурсов для разведки и обустройства месторождений в высоких широтах, (2) дальнейшее обострение проблем в развитии собственного хозяйства, обусловленных «голландской болезнью», (3) вынужденная необходимость роста/поддержания объемов вывоза сырья (а не продукции с более высокой добавленной стоимостью), продаваемого по относительно низким ценам. Иными словами – концентрация усилий на расширении «разоряющего» экспорта.
• Российская Федерация находится на завершающем этапе формирования новой конфигурации транспортной инфраструктуры в направлении рынков стран объединенной Европы. Современная схема трубопроводов позволит повысить надежность физического перемещения сырья, снизить политические, а также юридические риски, связанные с трансформацией правового поля ЕС. После ввода в эксплуатацию транспортных систем, обеспечивающих вывоз из России расчетных объемов сырья и продукции нижних переделов по северному и южному маршрутам, потребуется более четко сформулировать отечественные приоритеты: продолжать ли наращивать усилия на внешнем контуре или сконцентрироваться на развитии рынков стран ЕАЭС, кооперации в рамках стран-членов СНГ на базе крупнейшего в мире энергетического потенциала.
