Призыв резервистов

Сильнейший за последние десятилетия кризис перепроизводства на рынке нефти снова сделал актуальной тему создания стратегических нефтехранилищ в России. Действительно ли наша страна нуждается в такого рода сооружениях, что мешало создать такой резерв раньше, как его можно использовать и за чей счёт создавать – в материале, подготовленном Институтом развития технологий ТЭК (ИРТТЭК).

«Российское газовое общество предлагает создать в России систему хранилищ стратегического нефтяного резерва страны», – сообщила 15 мая пресс-служба организации. Как отмечается в пресс-релизе, президент организации, председатель думского комитета по энергетике Павел Завальный направил письмо с соответствующими технико-экономическими предложениями в адрес заместителя министра энергетики Павла Сорокина.

Нефть как газ

Судя по всему, в действительности инициатива проработать вопрос о строительстве подземных нефтехранилищ исходила от государства. По крайней мере, исполнительный директор РГО Роман Самсонов в разговоре с ИРТТЭК упомянул, что организация выполняла задание Министерства энергетики. В самом Минэнерго, впрочем, этого не подтверждают.

Необходимость создания нефтехранилищ эксперты РГО аргументируют отставанием, которое демонстрирует Россия в развитии систем стратегического хранения нефти, при том, что национальная система подземного хранения газа в России развита очень хорошо. «Создание аналогичной системы хранения нефти и нефтепродуктов является не только инструментом обеспечения энергетической безопасности, но эффективным и прибыльным бизнесом, который играет все большую роль в регулировании и балансировке мирового нефтяного рынка», – отмечается в сообщении.

В связи с этим «было бы целесообразно создать в стране сеть нефтехранилищ, способную хранить как минимум стратегический запас нефти в объеме не менее 10% от объема годовой добычи нефти в РФ», полагают эксперты общества. В 2019 году Россия добыла 560 млн т нефти, таким образом речь идет о создании хранилищ ёмкостью 56 млн т или 410 млн баррелей.

Создавать подземные ёмкости предлагается в кавернах каменной соли. Такой вариант, например, был использован при создании Стратегического нефтяного резерва США. В России соляные отложения использовались для строительства Калининградского подземного хранилища газа.

Президент РГО Павел Завальный утверждает, что создание системы стратегических и коммерческих нефтехранилищ «может стать инструментом снижения негативных эффектов от вынужденного сокращения добычи нефти и консервации скважин». Также это позволит создать рыночный инструмент повышения гибкости российской нефтедобычи в условиях высокой неопределенности перспективного спроса на нефть и необходимости ручного регулирования мирового рынка.

«РГО обратилось к крупнейшим компаниям нефтегазового комплекса – членам нашего общества, с предложением принять участие в комплексном исследовании проблемы и рассчитывает на поддержку министерства энергетики в изучении перспектив создания систем хранения нефти в России», – приводятся в сообщении слова Павла Завального.

Потребительское отношение

Впервые необходимость иметь в запасе резерв нефти, который позволит предотвратить перебои с поставками сырья на нефтеперерабатывающие заводы, была осознана в 1973 году. Эмбарго, наложенное ближневосточными поставщиками нефти на страны, поддержавшие Израиль в ходе «войны Судного дня», вызвало хаос на стороне потребителей. Цена нефти выросла в 4 раза – с $3 до $12 за баррель. В США дело доходило до нормирования и даже полного исчезновения бензина на заправках.

Ответом стало создание несколькими годами позже Стратегического нефтяного резерва США (SPR). В общей сложности 60 резервуаров, расположенных в слоях соляных отложений, способны вместить почти 700 млн баррелей нефти. «Гигантские размеры SPR делают его действенным средством предотвращения срывов импорта нефти и одним из ключевых инструментов внешней политики», – говорится на сайте правительства США.

Аналогичную функцию выполняют хранилища японского резерва. Не располагая подходящими геологическими структурами, Япония сделала ставку на наземные хранилища. В нескольких резервуарных парках может храниться до 500 млн баррелей. В наземных резервуарах хранят свой стратегический резерв и Китай, и Индия.

Одним из требований Международного энергетического агентства (МЭА) при вступлении в организацию является создание резерва нефти и поддержании его на уровне, эквивалентном импорту нефти за 90 дней. Нетрудно заметить, что подавляющее большинство стран, создающих такие резервы – импортёры. Единственное значимое исключение – Саудовская Аравия, которая располагает значительными ёмкостями по хранению нефти, которые использует для балансирования экспорта и добычи. Именно они помогли ей быстро возместить выпавшие объемы поставок нефти на рынок после атаки йеменских дронов в сентябре 2014 года.

«Запасы нефти существуют не ради регулирования цен, как такового, Они предназначены для корректировки дефицита на рынке из-за перебоев с поставками», – объяснял в интервью ВВС руководитель отдела политики в области чрезвычайных ситуаций МЭА Мартин Янг. Сейчас Янг занимает пост старшего директора World Energy Council.

Особый путь России

В нашей стране идея создания стратегического резерва обсуждается уже не один десяток лет. При этом их функция всегда рассматривалась двояко. В периоды повышенного спроса они могли бы позволить быстро нарастить поставки. При снижении потребления – давали бы возможность сохранить высокий уровень добычи, избегая дорогостоящей консервации скважин. Такую идею, например, высказывал еще в 2007 году директор Нижнекамского института информационных технологий и телекоммуникаций КГТУ им. А.Н. Туполева Ильгиз Гафиятов. Он же отмечал, что создание и содержание подобного резерва должно осуществляться в партнерстве государством и частными нефтяными компаниями.

Всерьёз о строительстве подземных стратегических нефтехранилищ заговорили в 2012 году. Министерство энергетики объявило конкурс на подготовку предложений по созданию плана разработки нефтяного резерва, который выиграл Институт энергетики и финансов. «Нефтяной резерв создается на случай чрезвычайной ситуации, если хотите, так же, как и стратегический запас тушенки, – говорил тогда один из авторов проекта Владимир Ревенков. – Такие резервы нужны на случай катаклизмов или военных действий, которые в последнее время мы наблюдаем в других странах, и именно в государственных целях».

Для России важно будет выбрать удобную и эффективную стратегию накоплений, отмечал Ревенков. Например, на этапе падения цен добываемую нефть можно было бы накапливать в резерве. Предполагалось, что в этом случае производители станут продавать избыточные объемы нефти государству или же расплачиваться ей в натуральной форме, в том числе – в счёт налоговых платежей.

Как и сейчас, использовать для строительства резервуаров предполагалось соляные отложения. Стоимость проекта тогда оценивали в $15 на баррель хранения, еще около $2 за каждую тонну обходилось бы поддержание инфраструктуры. Инвестиции в строительство единственного в стране подземного хранилища газа, построенного в соляных пластах – Калининградского ПХГ, – оценивались в 13 млрд рублей при объёме 2 млн кубометров, то есть 6,5 тыс. рублей за кубометр или 1,1 тыс. рублей ($15,7) за баррель хранения. Если исходить из этих цифр, сегодня создание нефтяного резерва обойдётся в $840 млн.

В 2012 году речь шла о значительно меньших суммах – объём резерва планировался на уровне 15 млн т. Тем не менее и такие затраты были сочтены чрезмерными. Как полагает генеральный директор Ассоциации независимых нефтегазодобывающих организаций Елена Корзун, возобладала точка зрения, что стратегический запас страны-экспортёра должен состоять из разведанных перспективных месторождений. Роль демпфирующего механизма для сглаживания колебаний спроса-предложения была передана Санкт-Петербургской товарно-сырьевой бирже.

Денежки врозь

Несмотря на звучавшие повсеместно панические заявления о неизбежном физическом переполнении мировых ёмкостей по приёму нефти и вынужденной остановке нефтедобычи, ничего подобного не произошло. Хранилища не только не переполнились – уровень в них даже не достиг максимума, который был зафиксирован в 2017 году (локальные случаи не в счёт).

Тем не менее, полученная рынком психологическая травма оказалась крайне сильной. На этом фоне можно ожидать, что будет принято решение о строительстве, невзирая на расходы. Опрошенные ИРТТЭК эксперты разошлись во мнениях об оправданности такого решения.

Например, Николай Иванов, заведующий сектором «Энергетические рынки» Института энергетики и финансов, который в 2012 год выиграл тендер на разработку плана строительства нефтяного резерва, полагает, что заниматься этим сейчас – то же самое, что готовиться к прошедшей войне. «Вот если бы у нас тогда были такие хранилища, все бы было иначе», рассуждают, по мнению Иванова, идеологи этого проекта. В нынешних условиях разумнее задуматься о минимизации уже понесённого ущерба, резюмирует эксперт.

Не поддерживает идею создания нефтяных резервов в странах-производителях нефти и Мигель Хаймес, венесуэльский политолог и эксперт в сфере энергетики, редактор сайта geopolíticapetrolera.com. «Латинская Америка и Карибские страны никогда не разрабатывали сценарии и технологии для хранения больших запасов нефти. В этом регионе почти нет конкуренции, в том числе в плане потребления. Есть производители нефти, Бразилия, Мексика, Аргентина. Но крупные нефтехранилища обычно находятся в странах-потребителях», – отметил  он.

В СССР каждый нефтеперерабатывающий завод был обязан иметь оперативный резерв на 3-10 дней работы, напоминает один из высокопоставленных чиновников союзного профильного министерства. Таким образом создавался резерв в классическом понимании – как страховка от перебоев с поставками сырья. Сегодня главный вопрос – источники финансирования проекта. Если хранилища будут строиться за государственный счёт, а пользоваться ими будут частные компании, это будет «доброта за чужой счёт», говорит собеседник ИРТТЭК.

С ним согласен эксперт Фонда национальной энергетической безопасности, старший преподаватель Финансового университета Станислав Митрахович. Саму идею создания резерва он считает оправданной. «Всегда считалось, что для России, как экспортёра нефти, создание хранилищ неактуально. Коронакризис показал, что в условиях каких-то экстраординарных событий физические хранилища могут быть полезны. По крайней мере, можно не торопиться сокращать добычу, поддерживать её уровень, сохраняя работоспособность скважин», – говорит аналитик.

Принципиально в данной ситуации – кто за это будет платить. Сегодня компании пытаются представить свой эгоистический интерес как интерес государства, отмечает Митрахович. Если их попытки увенчаются успехом и большая часть расходов ляжет на бюджет, это будет неправильно. Особенно в нынешней ситуации, когда у государства много расходов при сокращающейся доходной базе. Если же компании будут делать это за свой счёт – создание стратегического нефтяного резерва будет полностью оправданным, уверен эксперт.

Соб. инф.