Нефтегаз сделал свое дело

Татьяна Митрова, заведующая отделом нефтегазового комплекса ИНЭИ РАН

 

 

С 13 по 17 октября 2013 года в южнокорейском городе Тэгу проходит 22-й Мировой энергетический конгресс World Energy Congress (WEC) — на сегодняшний день самый авторитетный в мире международный форум в области энергетики. Будучи членом российской делегации на этом мероприятии, хочу поделиться с вами своим видением текущего положения дел в нефтегазовой отрасли в России, ее проблемами и перспективами.

 

Российский экономический рост нескольких последних лет в значительной мере был обусловлен растущими ценами на энергоресурсы — корреляция между ценами на нефть и нашим ВВП очень высока. России несказанно повезло, что в 2004 году цены начали быстро расти. Именно этот рост и обеспечивал те самые 7—8% годового роста ВВП, которые воспринимались всеми как «российское экономическое чудо», а на самом деле во многом были просто раздуванием ВВП за счет более высокой стоимости всей сырьевой продукции, не имея при этом никакого отношения к развитию реального сектора экономики. При этом доля доходов от нефти и газа в федеральном бюджете выросла с 9% в 2000 году почти до 50% в 2012?м (опять же в основном за счет кратного роста их цен).

 

Очевидно, зависимость от нефтегазового сектора только усугубляется, но в последние год-полтора даже весьма высокие по историческим меркам цены на углеводороды в должной мере не обеспечивают ускоряющего эффекта для российской экономики: даже это «сильнодействующее лекарство» перестало работать. Министерство экономического развития уже считает серьезной удачей рост ВВП в этом году на 1,8%, а рост промышленного производства в России вообще фактически прекратился. Все более явным для всех становится замедление экономики.

 

При этом отсутствие значимых институциональных реформ, направленных на решение ключевых проблем — от снижения силового давления и многочисленных барьеров для бизнеса до сокращения сферы действия государственных и квазигосударственных компаний, развития конкуренции и т.д., не дает оснований рассчитывать на быстрый самостоятельный выход из этого спада. Ситуация становится тупиковой: с одной стороны, национальная экономика постепенно входит в рецессию, и никаких других инструментов, чтобы остановить этот процесс, кроме традиционного способа — за счет пресловутого нефтегаза, руководство страны не имеет. С другой стороны, сейчас усиливаются внешние вызовы дальнейшему устойчивому развитию нефтегазового сектора: растет вероятность стагнации мировых цен и объемов российского экспорта углеводородов. То есть нефтегаз в этой ситуации объективно помочь не сможет.

 

В этой ситуации критическим становится анализ конъюнктуры внешних рынков. У нас уже был прецедент пренебрежения этой тематикой — в середине 1980?х годов, когда изменение конъюнктуры мировых нефтяных рынков привело к обвальному падению экспортных доходов СССР и в определенной мере стало причиной его развала. Изменения, начавшиеся сейчас на мировых рынках нефти и газа, в частности неопределенность, связанная с бурным развитием добычи сланцевой нефти и газа, создают новые риски для устойчивости российской экономики. Именно эти аспекты мы детально рассматривали в нашем исследовании «Прогноз развития энергетики мира и России на период до 2040 года».

 

В первую очередь угрозу представляет потенциальное снижение и даже просто стабилизация цен на нефть. Наш бюджет балансируется сейчас при 97 долл./барр., а анализ фундаментальных факторов показывает, что в перспективе до 2020 года цены будут в среднем находиться в диапазоне 100—110 долл./барр. (что, конечно, не исключает краткосрочных скачков — здесь речь идет о среднегодовых ценах). Так что запас прочности невелик, а если рассматривать сценарии «сланцевого прорыва» (с опережающим развитием технологий добычи сланцевой нефти и газа), то уже к 2020 году цены могут снизиться до 92—97 долл./барр.

 

Другая угроза помимо снижения нефтяных цен — сокращение потенциальных объемов углеводородного экспорта. Объективно благоприятные трансформации мировой энергетики и особенно рынков углеводородов оборачиваются большими рисками для энергетики и экономики России. О серьезности этих рисков свидетельствует уже наблюдающаяся стагнация добычи и экспорта как нефти, так и газа (объем внешних поставок газа сейчас находится на уровне 2000 года), а реализация «сланцевого прорыва», по нашим расчетам, может в долгосрочной перспективе еще на 50 млн т в год сократить российский нефтяной экспорт и на 70 млрд куб. м в год — газовый.

 

Но даже без этих маргинальных «сланцевых сценариев» ожидаемое снижение выручки от экспорта газа и особенно нефти существенно уменьшит их вклад в ВВП страны. Свойственные этим отраслям сильные мультипликативные эффекты, а также уменьшение притока в них иностранных капиталов усилят воздействие спада экспортной выручки и замедлят развитие экономики страны, по нашим расчетам, в среднем на 1% ежегодно. При нынешних 1,8% годового роста это более чем ощутимо.

 

Вывод простой: страна более не может рассчитывать на нефтегазовый экспорт как на основной драйвер экономического роста. Неблагоприятная внешняя конъюнктура вряд ли позволит нефтегазу в перспективе выполнять функцию, которую он исправно осуществлял на протяжении последних двух десятилетий. Развитие остальных секторов экономики теперь становится не просто «желательным направлением диверсификации», а единственным реалистичным механизмом развития страны.