О современной ситуации на мировом нефтяном рынке и роли нефтяной отрасли США в ее формировании

Regarding the current situation on the world oil market and the role of USA oil industry in its formation

А. MASTEPANOV, Head of the Analytical Center of energy policy and energy security of Oil and Gas Research Institute of Russian Academy of Sciences, Deputy Director and Member of the Institute of Energy Strategy Board of Directors

Беспрецедентные флуктуации нефтяных цен на мировом рынке и фактический отказ Саудовской Аравии от роли балансирующего производителя нефти на фоне резкого замедления темпов развития мировой экономики вызвали новый всплеск интереса к поиску причин этих процессов и явлений. В статье показаны динамика и основные причины резкого падения цен на нефть и их высокой волатильности в 2014 – 2015 гг. Рассмотрены некоторые вопросы ценообразования на мировом рынке нефти в современных условиях, а также роль добычи сланцевой нефти в США как одного из основных факторов этого процесса.

Unprecedented fluctuations in oil prices on the world market and the actual refusal of Saudi Arabia from a marginal oil producer amid a sharp slowdown in the global economy triggered a new surge of interest in the search for the causes of these processes and phenomena. The article shows the dynamics and the main reasons for the sharp fall in oil prices and their high volatility in 2014 – 2015 years There are considered some of the issues of pricing on the world oil market in modern conditions and the role of shale oil in the United States as one of the main factors of this process.

Рассмотрим кратко, как развивалась ситуация на мировом нефтяном рынке в последние годы.
На поверхности событий ситуация с нефтяными ценами выглядела так. Начиная с 2011 г. цены на нефть колебались в районе 100 долл /барр. К таким ценам мировая экономика вполне адаптировалась, они устраивали и потребителей, и производителей, и отрасль альтернативной энергетики. Более того, эти достаточно высокие цены стали крайне необходимыми для ведущих производителей и экспортеров нефти, поскольку бюджет этих стран напрямую зависит от поступления нефтедолларов. Но эти же цены обеспечивают значительные поступления и в бюджеты стран-потребителей энергоресурсов, поскольку в цене конечных нефтепродуктов в большинстве из них доля налогов, акцизов и различных сборов составляет от 40 до 60 %.
Однако замедление в 2014 г. мирового экономического роста вызвало ослабление спроса на нефть, а Ливия внезапно стала добывать вчетверо больше сырья — почти 1 млн барр/день. В итоге в сентябре 2014 г. цены на нефть стали снижаться, а потом и вовсе рухнули, после того как в конце ноября ОПЕК под давлением Саудовской Аравии приняла решение не сокращать квоты на добычу. Уже к первой декаде декабря цены упали на 40 % – со 115 долл за баррель до 65, а затем и до 53 долл/барр. Тем самым было положено начало ценовой войне с целью долгосрочного сохранения рыночной доли и перенесения балансировочной нагрузки на конкурентов с высокими затратами. Отметим, что это решение ОПЕК имело тяжелые последствия и для входящих в нее стран. По данным МВФ, крупнейшие страны-экспортеры нефти на Ближнем Востоке из-за низких цен потеряли в 2015 г. порядка 390 млрд долл. В 2016 г. эти потери возрастут еще на 150 млрд долл [1].
В первые месяцы 2015 г. ситуация начала выправляться и цены на нефть вновь стали расти (рис. 1). В апреле 2015 г. Саудовская Аравия довела добычу до рекордных 10,3 млн барр/день, а ряд стран, не входящих в ОПЕК, также увеличил добычу нефти. В США хотя и сократилось бурение новых скважин на сланцевую нефть, но добыча ее продолжала расти, достигнув 9,6 млн барр. в день (снизились лишь темпы наращивания нефтедобычи).

Кстати, одно время считалось, что рост добычи нефти в США шел до июня 2015 г., однако осенью EIA скорректировало первоначальные данные. Ошибка? Или способ давления на рынок? В этом еще предстоит разобраться.

Уже летом, как выразился один из аналитиков, «рынок получил два удара подряд» [3]. В июле была заключена договоренность по ядерной программе Ирана, и цены стали падать в ожидании появления на рынке иранской нефти. Затем появились признаки резкого замедления экономики Китая – одного из двух крупнейших потребителей нефти в мире.
В начале декабря 2015 г. страны ОПЕК на своем саммите снова решили не сокращать квоты на добычу, чтобы поддержать котировки. Тем самым было продемонстрировано желание добиться закрытия дорогостоящих проектов и сокращения производства нефти в остальном мире, в первую очередь в США. Дополнительное давление на рынок оказало и обнародованное 18 декабря решение властей США отменить 40-летнее эмбарго на экспорт сырой нефти. Падение цен продолжилось до конца 2015 г. (табл.), а в декабре цена Brent опускалась ниже 37 долл/барр впервые с декабря 2008 г.
Высокая волатильность цен на нефть при общим тренде на понижение сохранилась и в начале 2016 г. Так, в январе новую волну снижения цен на нефть вызвали снижение деловой активности в Китае и обвал китайских фондовых бирж. 20 января стоимость нефти марки Brent опускается до 28,22 долл/барр. Но уже к 29 января вновь подрастает до 35,87 долл/барр. А затем новое падение и новый рост, который, с колебаниями, продолжается до последнего времени (рис. 1).
В целом же в начале 2016 г. цена на нефть в среднегодовом исчислении снизилась, по сравнению с 2014 г., вдвое. Разница между максимальной и минимальной ценой в 2014 – 2016 гг. достигла почти 3,3 раза.
Подобное падение нефтяных цен до этого наблюдалось в последние десятилетия лишь дважды – в 1986 и в 2009 гг.

В чем же причина резкого и быстрого падения цен на нефть в 2014 – 2015 гг. и их высокой волатильности? Какие факторы обуславливают ценообразование на нефть в современных условиях?

Мнений, предположений и гипотез на этот счет много. Тем более что за последние полвека мир пережил не только два случая беспрецедентного падения цен на нефть, но и около двух десятков различных, в том числе и глобальных, нефтяных кризисов. Часть из них произошла во время военных конфликтов, часть сопровождала кризисы экономические, а некоторые были вызваны действиями тех или иных стран и их союзов, в том числе и ОПЕК, природными катаклизмами. Изучением зависимости нефтяных цен от подобных причин занимаются как зарубежные, так и отечественные специалисты. И зависимость мировых цен на нефть от политики и геополитики является, в принципе, доказанным фактом. Крупные геополитические события (войны и революции, кризисы, санкции и эмбарго, обострения международной обстановки, глобальные изменения в мировой экономике и различные техногенные катастрофы) неоднократно то обрушивали, то поднимали эти цены, но в целом подталкивали их к росту. И в последние два года эта тенденция не только не ослабла, а даже усилилась (рис. 2).
Как известно, в целом цены на нефть определяются, прежде всего, такими факторами, как издержки добычи, налоги, стоимость финансирования нефтегазовых проектов, масштабы необходимых инвестиций, фактор балансирования бюджетов стран при растущих социальных и военных расходах [6]. Причем каждый из этих факторов, в свою очередь, зависит от ряда других (например, издержки добычи — от горно-геологических условий залегания месторождения, наличия транспортно-производственной инфраструктуры и др.). И конечно же достижениями научно-технического прогресса, применяемыми технологиями (как в самой добыче нефти, так и в потреблении энергии), спросом на нефть.
К фундаментальным факторам ценообразования на нефть следует также отнести темпы экономического развития ведущих стран-потребителей жидкого топлива, циклическое развитие мировой экономики. В этом плане сложившаяся ситуация на мировом нефтяном рынке вроде бы вполне укладывается в теорию так называемых суперциклов, активно разрабатываемую западными специалистами [7 – 10]. Подробнее об этом см., например. [11, 12].
По мнению экспертов МЭА, высказанному еще осенью 2014 г., падение цен на нефть вызвано слабым спросом, сильным долларом и ростом добычи нефти в США. Эту же мысль развивают и эксперты Citigroup. Если в прошлом десятилетии подъем на нефтяном рынке объяснялся быстрым ростом спроса и нехваткой предложения, то теперь эти факторы поменялись местами, — пишут они [13].  Так, согласно данным МЭА, превышение мировой нефтедобычи над спросом в IV квартале 2015 г. составило 1,7 млн баррелей в день [14]. Причем подобное положение прогнозируется многими экспертами и на перспективу: предложения со стороны США будут оставаться высокими, а мирового спроса — низкими (или даже понижаться). Правда, МЭА в среднесрочном прогнозе, вышедшем 14 апреля с.г., допускает, что разрыв между спросом и предложением к концу 2016 г. может уменьшиться до 0,5 млн барр/сут [14]. Главный вывод МЭА: рынок движется к балансу – избыток ежедневного предложения над спросом во втором полугодии снизится до 200 000 барр по сравнению с 1,3 млн барр в первом полугодии (рис. 3, 4).

Ситуация усугубляется складывающимся профицитом энергоресурсов, о котором в последние годы приходилось писать неоднократно [17 – 20]. Этот наш вывод, получивший подтверждение в многочисленных исследованиях российских и зарубежных специалистов, хорошо коррелируется с теорией о том, что исчерпание к 2030 – 2035 гг. последней волны быстрого индустриального роста и, соответственно, роста энергопотребления, может привести к стабилизации потребления природных ресурсов и индустриальной экономики в целом. Это означает, что в долгосрочной перспективе спрос на сырье и традиционные энергоносители будет расти все медленнее, затем стагнировать, а затем и вовсе снижаться.

Однако ценообразование на нефть является весьма сложным процессом. Наряду с вышеотмеченной зависимостью мировых цен на нефть от фундаментальных факторов, таких как предельные издержки производства, развитие технологий добычи традиционных и нетрадиционных углеводородов и  производства энергии из возобновляемых источников, баланс спроса и предложения в целом, политика и геополитика, цены на нефть реагируют и на множество других явлений и процессов, многие из которых предсказать практически невозможно. Отметим, что каждый из этих факторов связан с множеством других. Так, на изменение баланса спроса и предложения нефти в настоящее время оказывают значительное влияние такие факторы, как стратегия ОПЕК, способность Саудовской Аравии, Ирана, Ирака и Ливии нарастить добычу, темпы добычи нефти в США, возможности России и Венесуэлы сохранять стабильные уровни добычи; повышение эффективности энергопотребления в основных странах – потребителях нефти, замедление роста мировой экономики, в частности в ЕС, Индии и Бразилии, экономический спад в Китае и его сохранение в будущем, и др.
К функциональным явлениям и процессам в первые месяцы 2016 г. можно отнести атаку террористов на нефтепровод в Ираке, забастовку работников нефтяной отрасли в Кувейте, лесные пожары в Канаде. Так, последние в мае этого года в провинции Альберта стали причиной сокращения добычи нефти в этой стране более чем на 1 млн барр/сут, что привело к всплеску цен на нее почти на 2 долл/барр.
Оценка влияния подобных факторов на перебои с поставками нефти, сделанная Управлением энергетической информации США (U.S. Energy Information Administration – EIA), показана на рис. 5.
Значительное влияние на волатильность цен на нефть оказывают и так называемые монетарные факторы. Их роль особенно возросла в два последних десятилетия, когда в своем развитии мировой нефтегазовый рынок стал все больше приобретать сходство с фондовыми и товарными биржами, усложнялся и во все более значительной степени становился частью единого финансово-экономического рынка.
Интеграция фьючерсного рынка нефти с финансовыми и валютными рынками привела к формированию взаимозависимости цены на нефть и курса доллара, доходности казначейских облигаций США, фондовых индексов, цен на золото и другие сырьевые товары и сделало нефтяной рынок рынком ожиданий. Одновременно нефтяной рынок стал глобальным в той же степени, что и финансовые рынки, и теперь подвергается воздействию всего комплекса политических и экономических факторов, действующих в мире. А высокая волатильность нефтяного рынка стала одной из угроз глобальной энергетической безопасности, так как оказывает существенное влияние на экономику производителей и потребителей сырья, на инвестирование в нефтегазовый сектор и на всю мировую финансовую систему, провоцируя развитие мирового финансово-экономического кризиса.

Интеграция фьючерсного рынка нефти с финансовыми и валютными рынками привела к формированию взаимозависимости цены на нефть и курса доллара, доходности казначейских облигаций США, фондовых индексов, цен на золото и другие сырьевые товары

и сделало нефтяной рынок рынком ожиданий. Одновременно нефтяной рынок стал глобальным в той же степени, что и финансовые рынки, и теперь подвергается воздействию всего комплекса политических и экономических факторов, действующих в мире.

В частности, значительное влияние на снижение цен на нефть в последние годы оказали такие монетарные факторы, как сворачивание программы количественного смягчения, которая являлась основным элементом антикризисной программы ФРС США и действенным инструментом обеспечения рынка ликвидностью, а также ожидание участниками рынка повышения учетной ставки и, как следствие, увеличения стоимости кредитования в долларах США. Количественное смягчение (QE) – это нетрадиционная монетарная политика, инструмент кредитно-денежной политики, применяемой центральными банками для стимулирования национальных экономик в период кризиса, когда традиционные денежно-кредитные регуляторы (повышение учетной ставки, валютные интервенции, покупка или продажа ценных бумаг и т.д.) не дают нужного эффекта. Суть программы количественного смягчения состоит в том, что Центральный банк осуществляет значительную дополнительную эмиссию безналичных денег, на которые либо кредитует государство и коммерческие банки, либо выкупает их долгосрочные долговые ценные бумаги (облигации). Тем самым происходит дополнительное вливание средств в экономику, снижение стоимости кредитных ресурсов, увеличивается объем выданных кредитов, растет производство, снижается уровень безработицы, растет покупательная способность населения, что в совокупности стимулирует экономический рост. За время действия первой программы «количественного смягчения» (QE 1) ФРС в целях спасения крупных корпораций, банков и частных предприятий, выкупила их обесценившихся долгов (ипотечных и других облигаций) на сумму 1,7 трлн долларов.
С другой стороны, многие страны с развитой экономикой продолжают проводить ультрамягкую денежно-кредитную политику, а некоторые из них даже установили отрицательные номинальные процентные ставки, хотя такой инструмент крайне редко использовался в прошлом. Сегодня его применяют сразу в четырех европейских странах, к которым присоединился и Банк Японии.
Говоря о причинах высокой волатильности на мировом нефтяном рынке в последние годы, нельзя обойти стороной и спекулятивную составляющую его функционирования, проанализированную в Аналитическом обзоре Внешнеэкономического промышленного банка «Мировой рынок нефти» (август 2011 г.) [22]. А поскольку спекулятивная составляющая оказывает значительное влияние на биржевые котировки, заметное влияние на рынок оказывают и локальные факторы психологического характера. Правда, с этим тезисом согласны далеко не все эксперты. Так, специалисты компании VYGON Consulting считают, что к настоящему моменту нет доказательств большой роли финансовых спекуляций в ценовых колебаниях [23].
В общем виде воздействие различных факторов на нефтяные цены, по видению специалистов Американского института нефти, представлено на рис. 6.

Среди всех этих факторов особую роль сыграла растущая добыча нефти в США, причем нефти, добываемой из плотных формаций и низкопроницаемых коллекторов, поскольку добыча нефти из традиционных источников быстро снижается (рис. 7). Именно добыча этой, так называемой нетрадиционной или сланцевой нефти, доля которой в суммарной добыче в США уже в мае 2015 г. превысила 48 %, и стала определяющей в формировании нефтяного рынка в последние годы.

Конечно же, эта нетрадиционная нефть на мировой рынок практически не поступает, но рост ее добычи в США значительно снизил импортную потребность в жидком топливе этой страны (рис. 8). А нефть, поступавшая прежде в США, устремилась на другие рынки, обрушивая цену.
В результате цены на нефть к началу 2016 г. снижались уже пятый год, несмотря на события в Сирии, Ираке, Ливии и в Украине, и в январе этого года находились на десятилетнем минимуме. При этом практически все это время (по апрель 2015 г.) наблюдался рост добычи нефти в США (табл.), где она с января 2012 г. по декабрь 2015 г. выросла более чем в 1,5 раза.
Как известно, основной целью отказа ОПЕК от снижения добычи нефти было выдавливание с рынка нефтепроизводителей со значительными издержками, прежде всего США с их сланцевой нефтью. В начале 2010-х гг. считалось, что рентабельность добычи нефти из сланцевых пород в США может обеспечиваться только при достаточно высоких ценах. Так, по оценкам МЭА, сделанным в середине 2014 г., точка безубыточности для сланцевых проектов в США составляет 80 долл за баррель [27].
Однако, несмотря на значительное снижение цен на нефть с 2014 г., добыча сланцевой нефти в США не только не сократилась, но даже выросла почти до 5 млн барр/сутки к середине 2015 г. и только потом начала снижаться. Ее производители за это время добились роста эффективности бурения и значительного снижения расходов (по оценке специалистов Citigroup, эффективность бурения при разработке сланцевых пород выросла на 15 %, а капитальные затраты сократились на 30 % – в значительной мере из-за падения цен на оборудование и услуги – и в 2016 г. уменьшатся еще на 5 – 10 % [3]), удешевили применяемые технологии и захеджировали финансовые риски, накопив большой запас прочности и гибкости. По оценке Morgan Stanley, после хеджирования американские нефтедобывающие компании еще около девяти месяцев слабо реагируют на падение цен. Последний раз они хеджировались в сентябре – октябре, когда WTI стоила 45 – 50 долл/барр. Поэтому, прогнозируют специалисты Morgan Stanley, сокращать производство из-за низких цен они начнут не раньше II квартала 2016 г.[28].
Как отмечает завсектором Института энергетики и финансов Н.А. Иванов, на сланцевых плеях в США при повышении цены будут введены в эксплуатацию тысячи пробуренных, но не законченных гидроразрывом скважин. Эта практика, называемая «отложенный гидроразрыв» (fracklog), стала популярной у компаний, не сильно обремененных долгами и имеющих соответствующие финансовые возможности. Они пользуются резким снижением стоимости бурения на высококонкурентном американском рынке и уже сделали серьезный задел в виде таких «заготовок» на будущее – когда конъюнктура покажется достаточно привлекательной для инвесторов [29].
По оценке Тhe Wall Street Journal, наиболее устойчивые компании, разрабатывающие наилучшие месторождения, с помощью хеджирования смогли обеспечить себе на 2016 г. контракты с ценами выше 50 долл за баррель [30]. Кроме того, у компаний, сильно полагавшихся на заемные средства во время сланцевого бума, нет иного выбора, кроме как продолжать нефтедобычу, чтобы за счет денежного потока обслуживать долги. В то же время до трети нефтегазовых компаний в США могут быть вынуждены объявить о банкротстве или реструктурировать бизнес к середине 2017 г., считают аналитики Wolfe Research. По данным агентства Oilprice, только с начала 2015 г. не менее 130 североамериканских нефтегазовых компаний уже объявили о своем банкротстве [31, 32].
Перспективным направлением дальнейшего снижения издержек добычи сланцевой нефти специалисты компании IHS Markit считают повторное разбуривание горизонтальными скважинами многочисленных старых вертикально пробуренных скважин [33].
По оценкам, сделанным специалистами Citigroup, ITG, Bank of America и ряда других аналитических и финансовых структур, производство сланцевой нефти остается рентабельным при цене на нефть не ниже 60 – 65 долл за баррель. Так, руководители ряда ведущих компаний, занимающихся добычей сланцевой нефти (EOG Resources, Whiting Petroleum, Pioneer Natural Resources), еще год назад заявляли, что при сохранении цен на нефть на уровне 61 – 66 долл/барр. они могут активизировать буровую деятельность [34]. Примерно в таком же диапазоне (60 – 61 долл/барр.) оценил нижнюю цену безубыточности 50 основных нефтяных плеев США и Канады и Канадский Scotia Bank [35]. Несколько выше (от 60 до 70 долл/барр.) она оценивается норвежской консалтинговой компанией Rystad Energy [36]. Однако с учетом того, что основные объемы сланцевой нефти поступают с уже разрабатываемых участков, где затраты значительно ниже, сланцевый сектор, по данным американской аналитической компании RBN Energy, может продолжать держаться на плаву и при цене не ниже 40 долл за барр. Аналогичная ситуация и с нефтеносными песчаниками Канады [37].
В середине июля 2016 г. консалтинговая фирма «Вуд Маккензи» (Wood Mackenzie) опубликовала доклад, в котором показано, что расходы на бурение сланцевых скважин в США только с 2014 г. сократились на 40 %, в то время как на обычные проекты бурения – только на 10 – 12 % [38]. В целом же затраты на бурение и обустройство скважин стали быстро снижаться уже в 2012 г., причем одновременно по всем основным сланцевым бассейнам США (рис. 9) и основным направлениям затрат (рис. 10).
Изменение затрат и параметров скважин, таких, как рост их глубины и числа боковых стволов, в разных сланцевых бассейнах шло по-разному, но только за 2015 г. издержки добычи в целом снизились, по сравнению с 2014 г., от 7 до 22 %. Причем прогнозируется, что эти тенденции сохранятся до 2018 г. [39].
Исходя из этих тенденций, специалистами «Вуд Маккензи» делается вывод о том, что сланцевые проекты уже стали более эффективными, чем крупные глубоководные проекты, а производители сланцевой нефти в США сейчас, после двух лет снижения затрат, стали более конкурентоспособными, чем разработчики глубоководных проектов. Так, точка безубыточности на месторождении (плэе) Eagle Ford составляет около 48 долл/барр., на отдельных участках Пермского бассейна (Permian Basin) – 39 долл/барр., в то время как для глубоководных проектов она зачастую не ниже 60 долл/барр. [38].
Именно эти факторы (рост эффективности бурения, выборочное разбуривание наиболее эффективных участков, приводящее к значительному росту продуктивности скважин) стали причиной того, что добыча нефти в США продолжала расти и после того, как количество работающих буровых установок в стране, достигнув пиковых значений в октябре 2014 г., стало быстро сокращаться (рис. 11).

Кроме того, надо учитывать, что регионы добычи сланцевой нефти существенно различаются между собой по геологическим и инфраструктурным характеристикам. Как отмечает руководитель Центра промышленных и инвестиционных исследований ИМЭМО РАН д.э.н., проф. В.Б. Кондратьев, единого порога рентабельности для сланцевой нефти не существует. Цена безубыточности может варьировать и от скважины к скважине в одном и том же нефтяном регионе, и от бассейна к бассейну в пределах от 40 до 70 долл за баррель и выше [41].
Поэтому в условиях сохраняющихся низких цен добыча сланцевой нефти, сократившись в районах и на участках с высокими издержками, вполне может продолжаться там, где они существенно ниже. К числу таких районов относится, например, ряд участков формации Permian, где, по оценкам специалистов, норма прибыли составляет 30 – 40 % даже при цене 40 долл за баррель WTI [28].
В сводном виде современное состояние разработки на нефть сланцевых бассейнов в США показано на рис. 12.
Выше было отмечено, что в результате усовершенствования применяемых технологий и выборочного разбуривания наиболее эффективных участков в последние годы в США наблюдается значительный рост продуктивности скважин. На рис. 13 показана ее динамика за последний десяток лет в двух ведущих сланцевых бассейнах – Permian и Eagle Ford.
Тем не менее Управление энергетической информации США прогнозирует, что добыча нефти в стране к 2017 г. будет продолжать снижаться, несмотря на рост добычи на шельфе Мексиканского залива, поскольку бурится слишком мало новых скважин, чтобы скомпенсировать быстрое падение добычи из действующих, а цены на нефть останутся относительно низкими [40] (рис. 11). В целом добыча неф­ти в 2017 г. составит 8,04 млн барр. в сутки (из которых 4,2 млн барр – нефть плотных формаций и низкопроницаемых коллекторов) против 9,43 млн барр. в 2015 г. И только с 2018 г. производство нефти, как и других жидких топлив, вновь начнет быстро расти.
В своем последнем годовом прог­нозе (Annual Energy Outlook 2016 – AEO2016) Управление энергетической информации США в Базовом сценарии исходит из того, что к 2040 г. производство в США нефти и других жидких топлив, включая газовый конденсат, сжиженные углеводородные газы (СУГ), а также биотопливо, вырастет с 14,8 млн барр/сут в 2015 г. до 18,6 млн барр/сут, из которых 7,1 млн барр. составит нефть плотных формаций и низкопроницаемых коллекторов (рис. 14).
Подобное увеличение добычи трудноизвлекаемой нефти в первую очередь будет связано с ростом цен на нефть, дальнейшим развитием технологий и разработкой более совершенных методов и программ, которые расширяют знания оператора о продуктивных пластах.
Учитывая неопределенность, присущую составлению долгосрочных прогнозов, в AEO2016 рассмотрено также несколько дополнительных сценариев, учитывающих различную динамику мировых цен на нефть, рост макроэкономических показателей, доступность ресурсов, совершенствование технологий и другие факторы. Эти различные сценарии отличаются, прежде всего, объемами производства нефти из плотных формаций и низкопроницаемых коллекторов и СУГов.
Так, в 2030 г. цена нефти марки Brent колеблется от 49 долл/барр в сценарии низких цен (Low Oil Price case) до 104 долл/барр. в Базовом сценарии (Reference case) и до 207 долл/барр. в сценарии высоких цен (High Oil Price case). Отметим также, что в сценарии высоких цен на нефть прогнозируется более быстрое повышение энергоэффективности и энергосбережения, а также ускоренный переход на альтернативные виды топлива, что в целом приведет к снижению прогнозируемого потребления нефти. Наоборот, в сценарии низких цен на нефть спрос на нее увеличивается. Кроме того, в сценарии высоких цен на нефть США становятся нетто-экспортером нефти и других видов жидкого топлива уже к 2022 г. [43].
Динамика производства и потребления нефти и других видов жидкого топлива в зависимости от различных ценовых сценариев показана на рис. 15.
В сценариях, различающихся ресурсным обеспечением и темпами технологического развития, расчетный максимально возможный объем добычи сланцевого газа, газа плотных пород, и нефти из плотных образований, а также прогнозных ресурсов на Аляске и на шельфе 48 «нижних» штатов на 50 % выше или на 50 % ниже, чем в Базовом сценарии.

Аналогично отличаются от базового сценария и сценарии различных темпов технологического совершенствования, которое позволяет снизить затраты и повысить производительность труда в США (на 50 % выше или ниже, чем в Базовом). В сценариях высоких нефтяных и газовых ресурсов и технологий США становятся нетто-экспортером нефти и других жидких топлив к 2024 г.
Динамика производства и потребления нефти и других видов жидкого топлива в зависимости от различных ценовых сценариев показана на рис. 16. Как отметил руководитель Управления энергетической информации США Адам Семински, презентуя AEO2016 28 июня 2016 г. слушателям Школы передовых международных исследований университета Джона Хопкинса, сочетание увеличения добычи трудноизвлекаемой нефти в США и роста энергоэффективности в стране позволяет с высокой вероятностью прогнозировать снижение Штатами импорта нефти (рис. 17).
Что касается собственно добычи нефти, то прогноз AEO2016 подтверждает основные тенденции, сложившиеся в США в этой области в последние годы (рис. 18):
• совершенствование технологий является основной движущей силой развития добычи нефти и газа;
• США все больше и больше будут становиться неф­тегазодостаточным государством;
• добыча «традиционной» нефти в прогнозируемый период практически стабилизируется. При этом продолжающееся падение добычи на Аляске будет компенсироваться ее небольшим ростом на шельфе Мексиканского залива;
• основной прирост добычи будет связан с разработкой сланцевых бассейнов и разработкой других месторождений трудноизвлекаемой нефти.
Конечно, в разных сценариях AEO2016 динамика добычи собственно нефти («сырой» нефти) различна (рис. 19), но эти различия лишь подтверждают выше сделанные выводы.
Впрочем, как справедливо отмечают специалисты Аналитического центра при Правительстве РФ, прогнозирование американской нефтедобычи до сих пор было не слишком удачным, так что не следует его переоценивать [45].
Тем не менее прогнозы, сделанные в рамках AEO2016 (независимо от тех или иных сценариев), подтверждают и наш вывод о том, что добыча нефти в США – прежде всего «сланцевой» – в сочетании с действиями монетарных властей этой страны, господствующих на мировых финансовых рынках, обеспечивает Соединенным Штатам сохранение роли одного из основных факторов ценообразования на мировом рынке нефти.
И с этим необходимо считаться.

Литература

References

Комментарии посетителей сайта

---

---

Авторизация

Мастепанов А.М.

д.э.н., академик РАЕН, руководитель Аналитического центра энергетической политики и безопасности – заместитель директора ИПНГ РАН, член совета директоров Института энергетической стратегии

Просмотров статьи: 4157

admin@burneft.ru