– Юрий Константинович, учитывая вашу глубокую погруженность в дела нефтегазовой отрасли, огромный опыт, в том числе в качестве министра топлива и энергетики России в сложные для страны годы, позвольте попросить вас прокомментировать сложную ситуацию в наших отношениях с Евросоюзом по энергетической проблематике.
– Тема европейского экономического кризиса сегодня, бесспорно, актуальна. Однако честнее и, во всяком случае, полезнее говорить об экономическом кризисе в России. Хотя бы потому, что не все столь драматично, как представляется на первый взгляд. Правильнее было бы помыслить о кризисной ситуации в российско-европейской экономической политике, непременно имея в виду, что таковая не может касаться лишь одной стороны: раз у кого-то из партнеров проблемы, то и второму, как говорится, мало не покажется.
Сегодняшние энергетические отношения России и Европы – нет, к счастью, никакие не драматические, а уж тем более не катастрофические – подошли к тому этапу, когда нужен новый конструктивный диалог в интересах обеих сторон. В первую очередь для России сейчас актуальна задача переосмысления своей энергетической политики в Европе. Это о санкциях? Да, но лишь отчасти. Они сыграли роль этакого спускового крючка, да и то, что называется, не главного.
В 1990-е мы пережили большую беду – распад великого государства. Это действительно тогда оглушило и в политическом, и в экономическом плане. (Конечно же, в очередной раз закалило, только ведь опять «какой ценой»…) Произошла смена ориентиров, приоритетов, даже морали и нравственности. На фоне ужасной приватизации, олигархического пришествия…
2000-е годы. Ключевым словом, характеризующим наши тогдашние внешнеэкономические отношения, смело называю «интеграцию». При любых обострениях отношений и спорах с Западом все оппоненты могли подписаться под фразой: «Россия последовательно интегрировалась в мировые политические и экономические институты». Процесс проходил от туриндустрии до инвестиций в Европу и европейских инвестиций в Россию. С ошибками, перегибами, забеганием вперед, взаимным недопониманием и откровенной непоследовательностью, но интеграция шла по всем направлениям: политическому, гражданскому, экономическому. Энергетическому, конечно. Энергетика ведь и прежде была весьма существенным связующим звеном, а в последние полтора десятка лет в Европе даже заговорили об излишнем доминировании России в этой отрасли.
Своими влиянием, репутацией, инвестициями мы интенсивно внедрялись на рынок. Заводы покупали, сбыты, верфи, западные компании входили в наши ресурсные проекты. А они были действительно впечатляющими, хотя год на год, удача на удачу, разумеется, не приходились.
Лично пришлось участвовать в создании и «Сахалина-1», и «Сахалина-2». Соглашения по разделу продукции (СРП), Тимано-Печора, Каспийский трубопроводный консорциум (КТК) – это проекты, перешедшие из 1990-х. А в последние 5 – 7 лет появилось интересное сотрудничество с Total, Shell – на Салыме, в «НОВАТЭКе»).
В первую очередь для России сейчас актуальна задача переосмысления своей энергетической политики в Европе.
Все эти проекты чрезвычайно важны как в региональном, так и в международном плане. При этом огромное количество больших, средних и мелких зарубежных компаний работали на энергетическом рынке России. Siemens, например, серьезно укрепила свои позиции в отечественной энергетике.
В последнее десятилетие в высших эшелонах европейской энергетической власти (в первую очередь, конечно, у брюссельской администрации) скопилось немало серьезных проблем. Это и означало, что кризис в наших отношениях с Евросоюзом неумолимо надвигается, и отнюдь не санкции тому причиной. Брюссель задался целью с помощью Третьего энергопакета защитить европейский энергорынок от монополизма. Российская сторона в лице Газпрома жестко отстаивала собственные интересы. При этом каждая сторона вела свою линию, не всегда считаясь со второй стороной, и в какой-то момент линии эти стали все больше и больше расходиться. И это на фоне эпохальных изменений, происходящих в энергетическом мире. Самых серьезных – в США и Китае. Будто два географических полюса поменялись местами. Благодаря так называемой сланцевой революции США из крупнейшего потребителя превратились в крупнейшего производителя энергоресурсов – на мировом энергетическом рынке появился новый серьезнейший конкурент. А Китай, наоборот, увеличивал потребление газа невиданными темпами: за последние 15 лет – в 7 раз! При том что в ежегодной добыче угля поднялся с 1 млрд т до 4. Уверен, этот тренд продолжится, хотя и не в таком темпе. К 2030 г. Китай наверняка выйдет на потребление 530 млрд кубов газа, т.е. в ближайшие годы превысит объемы потребления газа в Европе.
И не только Китай удивляет как потребитель. Морская доставка СПГ позволяет значительно расширить рынок газа. Япония и Южная Корея уже сегодня покупают этот газ (кстати, Япония дольше всех была противницей санкций и сохранила договоренности, касающиеся шельфовых проектов).
В Европе же ситуация со строительством «Южного потока», а затем и «Турецкого потока» пока выглядит тупиковой. Камнем преткновения наших разногласий отчасти является Третий энергопакет, принятый Евросоюзом. Когда на Западе спрашивают о моем отношении к этому документу, задаю вопрос: «Что вы хотите в Европе? Третий энергопакет или много газа, который будет дешевле?»
ЕС превратил «пакетный» инструмент в фетиш. При этом Америка как снизила несколько лет назад в два с лишним раза цену на газ для промышленного потребления, так и держит ее – 100 долл. за тысячу кубов, тогда как в Европе цена остается больше 200 долл. Сейчас упала цена нефти, поэтому цена газа, привязанная к нефтяной, снизится. Но ценовые колебания будут всегда. И нефть обязательно поднимется, если не к 100 долл. за баррель, так к 80-ти. Во всяком случае, Институт энергетической стратегии, где я являюсь председателем совета директоров, ориентирует на такой порядок цифр.
Полагаю, для Европы опасно вхождение американцев в ее энергетические рынки (войдут – не выйдут). И следует опасаться Китая, который является мощным потребителем и, главное, огромным товарным производителем. Именно в Китай уходит затухающее европейское производство.
Европа решает собственные задачи. Одна из них – диверсификация энергетических потоков. Однако на деле заменить поставки российского газа покупкой сырья у других поставщиков оказывается не так-то просто (кстати, поставщики эти в очередь не выстраиваются). Например, Катар поставлял в Европу большие объемы газа, но как только цена на него в Японии поднялась – сразу ретировался, сократив европейские поставки на 25 млрд кубов в год. Кто закрыл брешь? Только Россия, являющаяся для Европы стабилизирующим фактором.
Важная цель европейских потребителей – выход на Ближний Восток. Нельзя не рассматривать Ирак и Иран как будущих главных европейских поставщиков углеводородов.
Сегодня энергетическая картина мира качественно изменилась. Мог ли я, посвятивший энергетике всю профессиональную жизнь, еще 15 лет назад предположить, что в той же Германии около 30% энергии будет энергией возобновляемой? Да, это пока не мировой эффект – не китайский и не американский, – но обстоятельство явно немаловажное. И это опыт, к которому нельзя не относиться серьезно.
Естественно, названные предлагаемые обстоятельства стали предтечей новых, отнюдь не трагических, но явно дискомфортных энергетических отношений России с Европой. Полагаю, нынешняя европейская энергополитика не совсем продумана. Мы, кстати, тоже когда-то пытались построить коммунизм в одной отдельно взятой стране. Не получилось. Вот и Европа размечталась об этаком энергетическом коммунизме для себя любимой. Отсюда и диверсификация, и либерализация, и Третий энергопакет как инструменты
только собственной энергобезопасности. Но сотрудничества при игре в одни ворота не бывает. Потребителю надо думать о производителе. Энергетические проекты – долгоиграющие. И задуманные сегодня, они лишь через десятилетие ответят тонной нефти или кубом газа с конкретного месторождения. Надо учитывать многие факторы, в череде которых инвестиции, политические и географические обстоятельства, риски…
– В связи с известными событиями годичной давности в Украине невозможно уйти от темы транзита наших углеводородов в Европу. Политика вновь наступает на экономику?
– Украина. Из моей родной сибирской деревни на войну ушли 600 человек, 280 из них погибли, а из вернувшихся многие были калеками. Мой дед погиб под Харьковом, а дядя – в Запорожье. И известное сегодня непонимание этой исторической переплетенности судеб граждан России и Украины – либо злой умысел, либо духовная и моральная деградация. Думая об Украине, обязательно коснешься чего-то личного, имеющегося, наверное, у большинства из нас.
Уверен, что если бы два партнера – Европа и Россия – в свое время предприняли какие-то действия, принуждающие (в совершенно мирном смысле этого слова) не самого удачливого игрока на энергетическом поле к миру, был бы мир. И трубы были бы интернациональными еще десяток лет назад, и международное право бы действовало. А вот воровства и нынешних тяжких проблем не было бы. Украина получала бы свое, Европа – свое, в выигрыше была бы и Россия. Увы, не произошло. Расхождения оказались принципиальными. Европа зациклилась на своих проблемах, а дальше – трава не расти. И не растет! А Украина остается транзитером. И ни один потребитель не почувствовал этих сложностей. Именно потому, что Россия – стабилизирующий и гарантирующий фактор. В похвале не нуждаемся, а вот без трезвой оценки ситуации обходиться никому не стоит.
Нынешняя позиция ЕС может вызывать недоумение, но ни в коем случае не хочу утверждать, что действия его руководства откровенно направлены на умышленное причинение зла России. Убежден, что речь идет все о той же слепой зацикленности на себе, когда замыливается глаз, и нет никакого дела до газопроводов и вообще транзита, до месторождения на Ямале или в Иране. Кстати, тот же Иран в одночасье не придет к вам вместо России. Нереально.
Итак, векторы нашего развития и понимания ситуации разошлись.
А ведь Россия все делала для того, чтобы быть надежным поставщиком энергоресурсов в Европу, несмотря ни на что. Плохо, господа, с Украиной – делаем «Северный поток», «Южный поток». Когда я был министром топлива и энергетики, мы подписали с Леонидом Кучмой массу официальных соглашений. Так вот украинская сторона не выполнила ни одного обязательства, касающегося интеграции труб, транзита, цен и пр. Я вообще не знаю ни одного соглашения с Украиной, начиная с 1990 г., которое было бы выполнено ею на 100%. Да, и Россия занималась порой попустительством «ради дружбы и стабильности в Украине». Но ведь в результате все обернулось дурно, почему и возникли «Южный поток», потом «Турецкий поток».
По определению здесь первая проигравшая сторона – Украина, Россия – вторая, а Европа – третья (отказывается от труб, исходя непонятно из какого резона). А в выигрыше остается Китай – бенефициар этого обострения в геостратегическом плане.
Да, Европе сегодня нужны и новые коридоры поставок, и настоящая диверсификация. Понятен ее интерес к Ближнему Востоку. Только если там все время менять режимы, не будет никаких новых коридоров! Снимайте с Сирии санкции, как открыли Иран, – тогда это конструктивный разговор, все остальное – от лукавого.
– И все же санкции для России остаются, и надолго…
– Так что же санкции? Неужели в столь противоречивых энергетических отношениях, подаренных серединой второго десятилетия ХХI столетия, России предначертано очередное эпохальное испытание? Отвечу так: ситуация действительно серьезная и, надеюсь, многообещающая. Потому что, пожалуй, никогда Россия не имела возможности чувствовать себя столь внутренне свободной, как теперь! Все, картина ясна, в самом лучшем смысле руки развязаны (и мозги, и чувства), мы можем принять адекватные ответные решения, проявить творческие инициативы в рождении и осуществлении проектов на благо страны и достойных партнеров. Если Европа хотела прервать интеграционный процесс, то, считай, задача выполнена. (В скобках замечу, что безудержная международная интеграция – это, знаете ли, тоже не на пользу России. Особенно если результатом является развал отечественного машиностроения, например.) Но в таких случаях на протяжении всей российской истории страна начинала мобилизовываться (безо всякого шапкозакидательства) – это факт. Не просто преодолевала лихолетье, а выходила из ситуации в новом качестве и с новым здоровьем. Кстати, за исключением монголо-татарского нашествия, опасность для России всегда шла со стороны Европы.
…Я снова вспомню родную Сибирь. На великой реке Оби нас, мальчишек, всегда учили важнейшему правилу. Проблемы на воде, водоворот? Спокойно опускайся до дна и, уже оттолкнувшись чуть в сторону, без особого труда окажешься на поверхности.
Не боюсь сглазить: мы уже рядом с ней. Так что выплывем непременно!
